Елена Владимировна Клещенко - Запрещенная книга

Рекомендую всем, кто не потерял вкуса к простым вещам и не страдает избытком снобизма» — а просмотр других отзывов мгновенно показывает, что избытком снобизма страдает давний последовательный оппонент Вольверина, которому назло и написан хвалебный отзыв. «Хорошая вещь, действительно хорошая», «по-настоящему мощно, редкость в нынешние времена» — друг автора, издатель автора. «Не знаю, обратил ли кто-нибудь внимание, но текст интересный», «в самом деле? а мне показалось, слабенький» «не скажи, есть интересные моменты», «мне тоже очень нравится, автору удачи!!!» — сам автор, сам автор, сам автор и… нет, четвертый кто-то другой, изо всех сил надеюсь, что не любовница автора. Да откуда любовница у такого недотепы. Скорее, мама.

Юджин стер со стола клавиатуру и подтащил поближе пепельницу. Такое дело следовало перекурить.

Нет, разумеется, все книги Большой Литературы написаны умно и талантливо, Альтернативной — остроумно и не без блеска, а Развлекательной — не ниже базового уровня, с гарантированным содержанием шуток, потасовок и эротических сцен на лист. И наверняка среди этой уймы текстов найдутся и хорошие, и даже замечательные. Очень может быть, что замечательные книги были и среди тех, отзывы на которые он только что прочел. Но как это узнать? Если «раскручивание» книги давно превратилось из стихийного процесса в процесс производственный? Если независимые критики — сами или писатели, или издатели, или друзья одних писателей и враги других? Если хороших книг — то есть написанных хорошим слогом и без явных идиотизмов — ежедневно появляются сотни, и вокруг каждой стоит гвалт и гомон? Если грамотность в мире близка к поголовной (а кто не очень грамотен, тому поможет спеллчекер), свободного времени у людей хватает и вынести творение на суд публики можно через минуту после того, как поставишь последнюю точку?

Оставались, конечно, проверенные способы. Десяток писателей, чьи книги не разочаруют, и пяток читателей — как критиков, так и просто сетевых знакомых, чьему вкусу и слову доверяешь. Еще что можно учесть: вокруг посредственной книги невозможно долго поддерживать гомон и гвалт. О какой книге спорят месяц, та и хорошая. Хотя… продолжительные споры в Сети тоже, говорит, проплачивают издатели.

Черт побери, да неужели я не могу сам найти, что мне почитать? Ума не хватит?

Есть еще один способ. Непроверенный, но известный с древних времен и, как в древние времена, сопряженный с риском. Дед Юджина в свое время был исключен из института только за то, что у него была копия одной из ТАКИХ книг. Бумажная копия, компьютеров тогда не изобрели, и тексты копировали всякими извратными способами. На копире, кажется, или фотографировали каждую страницу. Дед еще говорил — перепечатывали, то есть перенабирали на механических печатающих устройствах, которые делали (кто ж до такого додумался?!) не больше трех-четырех копий за каждый перенабор. Ну, это он что-то напутал, рассказ можно перенабрать, если фанатизма хватит, или стихотворение, но роман, целый роман пальчиками по буковке — это уже вранье, не бывает…

Под запрет, как дед объяснял, попадали книги, в которых было сказано что-то против режима, книги авторов, которые раньше что-то писали против режима (причем даже если потом они писали просто стихи про весну и море, и стихи их были запрещены!), книги авторов, которые уехали из страны, а еще почему-то книги, в которых было описание полового акта. То есть можно было намекнуть, что он у героя с героиней иногда происходил, но вот описание процесса, даже иносказательное и поэтическое, все на метафорах, не одобрялось. Юджин подумал, что это было как-то связано с религией, спросил у деда, тот хохотал, пока не закашлялся. А потом, отдышавшись, сказал: «Зато, спасибо им, тогда мы знали, кого именно следовало читать. Нет худа без добра, Женька, вам в этом смысле труднее». В самом деле: если человек слишком умен, чтобы смириться с дурацкими запретами, и слишком смел и талантлив, чтобы испугаться и бросить писать, — его книга с высокой вероятностью будет хорошей. Дед говорил, что в черных списках были всё лучшие люди, нынешние классики.

Дед, конечно, ничего не слышал про белый список. Откуда, в его-то годы. Про белый список и наши не все знают. Подумав так, Юджин ощутил гордость.

Книги белого списка, таинственные, полулегендарные, гениальные без кавычек творения постпечатной эры! За выкладывание их в Сеть --">