(aysemal) - Смерть на моей стороне (СИ)

человека. Девочка спокойно отнеслась к нему. Во-первых, он был пристёгнут наручниками к какой-то трубе. Во-вторых, судя по полицейской форме, он и был владельцем этих наручников. Ну, и в-третьих, он застрелился.

Как говорила любимая воспитательница Лизы, бояться стоит не мёртвых, а живых. Однако сейчас эта фраза звучала очень уж сомнительно.

Близился вечер. Снаружи все постепенно утихало. Когда сквозь щели в заставленных хламом окнах уже не было видно ни живых, ни «мёртвых», Рома с Лизой отважились покинуть своё скромное убежище.

С одной стороны, девчонка была обузой, и Рома это прекрасно это понимал. Она, в силу своего возраста, вряд ли могла полноценно за себя постоять. С другой же стороны, размышления молодого человека привели его к тому, что за счёт своих небольших размеров Лиза прекрасно сможет протиснуться там, где у него не получится.

Шли они тихо, время от времени перекидываясь отрывистыми фразами строго по делу. Горева прекрасно понимала, что тишина сейчас дороже золота. Она никогда не была глупой и находила возможность похвастаться наблюдательностью.

Глаза постепенно привыкали к темноте, и потребности в фонарике не возникало. Первое — он привлекал внимание зомбированных. Второе — погода была просто изумительной. Ясное небо позволяло звёздам и почти полной Луне осветить путь Елизавете и Роману.

Силы постепенно кончались, а дорога впереди — нет. Начинало светать. Одновременно радовало и расстраивало отсутствие впереди следов человека. Радовало потому, что там, где никто не жил, вряд ли могли встретиться и зараженные. А расстраивало потому, что где нет людей, там нечем поживиться, а свои скудные припасы тратить не очень-то и хотелось. Шанс встретить выживших везде был примерно одинаковым. И чёрт знает, действительно ли стоит бояться мертвых, а не живых.

К семи утра измотанные путники остановились у небольшой заправки. Внутри не было ни души, снаружи — ничего, кроме автомобилей, копоти и вязкого запаха солярки. Всё, абсолютно всё здесь было в чёрной копоти. В том числе и стоящие рядом машины. Казалось, что бензин здесь было искать бесполезно. Интересно было только одно: почему магазин был не тронут пламенем?

Однако вопрос этот быстро ушел на второй план, потесненный одним только желанием, имя которому «сон». Осмотрев всё помещение внимательно, забаррикадировав окна и двери, Рома понял, что удобным, тёплым и мягким здесь был даже пол.

Лиза же где-то нашла стулья, выставила их в ряд и устроилась на них. Она довольно спокойно ко всему относилась, и даже вид трупов не вызывал у неё такой тошнотворной бури эмоций, как у Коршунова.

— А я чувствую их, — пыталась объяснить девочка на пальцах. — Где бы я ни была, я знаю, рядом они или нет.

Рома не придал этим словам значения. До наступления утра.

А проснулся молодой человек от Лизиного крика. Девочка замерла у одного из окон и наблюдала, как обгоревшие трупы, шатаясь и сталкиваясь, копошатся у одного из автомобилей. Держась за руки, тела водили хоровод. Это было похоже на утренник в детском саду или начальных классах школы. Но стоило Роме более-менее очухаться, как все туловища разом рухнули на асфальт. От всего действа осталось только испуганное Лизино личико.

Коршунов сначала не мог понять, в чём же дело. Он не верил Лизе и списывал всё на её дурной сон, но позже задумался. А что же снилось ему самому?

Снилось Роме далёкое (по человеческим меркам) прошлое. Это был утренник в первом классе. Одно из немногих эпизодичных воспоминаний того периода. Они дружно, всем своим классом, кружили хороводы под ёлкой в актовом зале. В тот день на Коршунове был костюм мушкетёра, а стоял он между Снегурочкой и Дедом Морозом, ведь посчастливилось ему семью годами ранее родиться в один день с этим утренником.

— Это что же получается, — вслух размышлял молодой человек, стоя уже на улице. — Я ими во сне… управлял?

— Не знаю, — Лиза неуверенно пожала плечами, взобравшись на капот обгоревшей машины. — Я… не чувствовала их так же, как и остальных зомби. У тебя уже было такое?

— Почти, — голос Ромы дрогнул.

— Расскажешь? — девочка загорелась любопытством.

— Я убил маму, — прямо ответил Коршунов и посмотрел на свою маленькую спутницу,

--">