(Ogee) - П0-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ (СИ)

левитировать. С одной стороны, для него это было привычно, но с другой – он нервничал, не знал, что с этим делать. Лея уже успела внушить ему чувство вины за происходящее: разбитые вазы и мебель, травмы разной степени тяжести у прислуги… Бедный ребенок был очень растерян.

Так я научу, дорогой!

Вот это Мара действительно умела. Показала племяннику несколько несложных приемов, и он понял, что способен ЭТИМ управлять.

Потом она перебралась из отведенной им с Люком спальни в комнату Бена, на нянькино место. Она и сама не подозревала, что знает столько сказок и всякой другой ерунды. У нее было полное ощущение, что все это выдавала не только ее собственная память, а память всех предшествующих поколений женщин ее семьи, записанная на генетическом уровне. Лея категорически запрещала, но Бен все равно переползал из своей кроватки Маре под бок. Она устоять не могла. Особенно, когда он делал страдальческую мордочку и шептал: «Мама Мара, ну пожалуйста!». Он сам придумал это чуднОе обращение. Мара понимала, какой будет реакция Леи, если она узнает, поэтому взяла с Бена честное-пречестное слово не называть ее так при других:

Ведь это наш с тобой секрет, да, дорогой?

Он согласно кивал.

Как оказалось, секретов у Бена и без того было достаточно. Нет, не потому, что он был скрытным, просто ему рассказать было некому – никто его особенно не слушал. А Мара слушала. И ребенок делился с ней самым сокровенным.

В очередной раз, когда она укладывала его спать, Бен неожиданно выдал:

Тот дядя сказал, что ты хорошая!

Какой дядя, дорогой? – на автомате поинтересовалась Мара.

Бен неопределенно пожал плечами и, указав на свой лоб, ответил:

Он здесь. Он всегда тут был. Он разговаривает со мной.

Для наделенных Силой голоса в голове были обычным делом, но Мара все-таки напряглась и решила по мере возможности выяснить, чего же хочет от ребенка этот «дядя».

А имя у дяди есть?

Есть. Но он сказал, что скажет его потом. Он просил меня о нем никому не рассказывать, но тебе, сказал, можно, потому что ты - хорошая.

А еще что тебе он говорил?

Говорил, что ты всегда будешь рядом со мной, даже когда не будет его.

Конечно, буду, мой милый! И сейчас, и потом. Спи!

Ну, пока вроде бы ничего опасного.

Мурлыча себе под нос очередную монотонную песенку про месяц, звездочки и уснувших зверюшек, Мара гладила племянника по буйным кудрям.

Бен сопел во сне, а женщина физически ощущала, как отступают ее страхи: нет, с детьми точно можно поладить. Если она справляется с чужим, то со своим уж точно найдет общий язык.

========== Глава 3, рассказывающая о материнской ревности и ее последствиях. ==========

Лея потеряла терпение на четвертый день.

Она почти не уделяла внимания сыну, ссылаясь на свою занятость, но ее выбесило, что он почти мгновенно приклеился к Маре, как к родной, а «собственную мать ни во что не ставил». Когда Лея отчитывала его за очередную шалость, он спрятался за широкую Марину юбку. Выглядело очень забавно. Все смеялись. Но Лее было совсем не смешно. Она закипала.

Потом он расшалился за столом, Лея принялась на него орать, он в ответ обиженно и даже зло огрызался. Некоторые предметы поднялись со своих мест и угрожающе зависли над головами обедающих. Маре бы промолчать, но она не удержалась: сначала она вернула на место левитирующие предметы, а потом одними губами, почти без звука прошептала: «Бен!», очень внимательно посмотрела на племянника, чуть приподняв брови. Ребенок тут же замолчал.

И тут Лея не выдержала.

Нет, за столом она, конечно же, высидела, а не улетела в открытый космос на раздирающем ее гневном пару, но последовавший за обедом ее разговор с братом слышал весь дом.

В любое другое время Мара слушала бы Леину ругань с удовольствием, но сейчас этот конфликт грозил преждевременным расставанием с так полюбившимся ей племянником, да и он, наверняка, будет расстроен.

В итоге брат с сестрой договорились, что Скайуокеры улетят на два дня раньше запланированного срока. Но карты Лее спутала няня, которая, обрадовавшись внезапному отпуску, свалила куда-то к кому-то погостить. Самой сидеть с

--">