Сергей Николаевич Спящий - Холод твоего сердца

земляками.

Продолжая действовать машинально, без ощущения внутреннего подъёма и какой-то лихой весёлости, с которой он устраивался в кабине десять минут назад, Горазд довёл до конца малый тестовый комплекс. Высунулись из-под защитных колпаков хищные жала электромагнитных пулемётов. Высунулись и тут же спрятались. Боезапас для них ещё не получен, хотя электромагнитное оружие очень непривередливо к боеприпасам и может стрелять чуть ли не любым осколком металла и прочим техногенным мусором, подобранным на развалинах. Правда энергию требует, как рыба воду. Но безопасный миниатюрный ядерный реактор одиннадцатого поколения, занимающий заднюю часть яйцевидного тела мизгиря выдаёт потребляемую мощность с солидным запасом.

Мизгирь, под управлением Горазда, шевельнул главным калибром. Мощная электромагнитная пушка пошла вверх, потом вниз, затем из стороны в стороны, проверяя способна ли отклоняться на требуемые углы. Как и следовало ожидать, всё было в полном порядке. Работоспособность приписанных к шагающему танку пары лёгких дронов поддержки младший лейтенант проверять не стал, удовлетворившись фактом их наличия и простым визуальным осмотром. Мизгирь шёл с завода в стандартной комплектации, без дополнительного, специализированного вооружения и больше проверять было нечего.

Заставив танк присесть, упираясь четырьмя опорными и четырьмя дополнительными, рабочими, конечностями в землю, Горазд заглушил системы, перевёл реактор в полуспящий режим и открыв колпак выбрался наружу.

— Ну, убедился?! — с вызовом поинтересовался приёмщик: — Всё в полном порядке, машина — огонь. Как с самого начала я и говорил?

— Убедился, — кинул Горазд, — давайте подпишем акт приёма.

Приёмщик нарочито медленно, похоже отыгрываясь, расстегнул портфель, достал планшет и повернул экраном к Горазду. Тот приложил палец и, дождавшись короткого подтверждающего писка, наклонился над планшетом приёмщика проходя дополнительную идентификацию по радужке глаза. Дождавшись от планшета повторного писка, приёмщик поторопился убрать его обратно в портфель.

Он хлопнул танк по ближайшему манипулятору: — Всё, теперь это твой малыш, забирай.

После чего случись странное, приёмщик улыбнулся Горазду. Улыбнулся не насмешливо, не пренебрежительно и не покровительственно. Как будто даже по-дружески.

Удивлённый этой внезапной улыбкой, младший лейтенант почувствовал необходимым что-то сказать в ответ, но не представлял, что именно и только кивнул.

— Комплект боеприпасов получишь по предписанию, в комендатуре, — объяснил приёмщик. — Но не сегодня. Сегодня уже поздно. Завтра получишь.

Горазд поинтересовался: — А дополнительное вооружение какое?

— Остальное уже после прибытия в Ноябрьск. Там и дополнительное вооружение, и расширенный комплект боеприпасов, возможно даже специализированных. Там же познакомишься со своим первым номером. Поступишь в распоряжение первого пилота.

— Кто он? — жадно спросил Горазд. Насколько он знал, экипажи из курсантов обычно полностью формировались перед отправкой, а для него почему-то сделали исключение. Почему?

— А я знаю? — вопросом на вопрос ответил приёмщик. — По прибытию в Ноябрьск скажут. Наверное, кто-то из старой гвардии.

Горазд не удержался от вопроса: — Правда?

Приёмщик посмотрел на младшего лейтенанта как на несмышлёного ребёнка. Что тем более обидно, учитывая, что приёмщику со всей определённостью не больше двадцать. Впрочем, Горазду было и того меньше. Длившаяся двенадцатый год война требовала всё новых и новых жертв.

— Если приписанный к машине пилот-командир присоединиться в ноябрьском укрепрайоне, значит он либо из госпиталя, либо недавно потерял свой танк, причём вместе со вторым номером. И в том и другом случае он явно тёртый калач. Других свободных пилотов бронетехники сейчас в прифронтовом городе нет.

День уже клонился к вечеру, но воздух оставался относительно тёплым. Необычно для октября месяца в Новом Уренгое. Городе, расположенном недалеко от границы полярного круга.

Эта неожиданная оттепель путала планы и смущала жителей. Вот и военный приёмщик, по привычке, оделся слишком тепло и был вынужден снять шапку, расстегнуть воротник, а затем застегнуть обратно так как октябрь, пусть даже аномально тёплый, всё же далеко не июль и ветер не шутит.

— Отгоняй своего малыша, — попросил приёмщик, — мне следующего --">