Сергей Николаевич Марьяшин - Писатель и рыба

забивать свой ум! Уму непостижимо. Он насупился в маске. Еще один каламбур. Это нехорошо. Писать каламбурами даже хуже, чем нечаянно рифмовать глаголы. Непрофессионально, безвкусно, в конце концов.

Оставленная в покое рыба внимательно смотрела на писателя. Она видела большое темное пятно на ярком солнечном фоне, из которого на нее угрожающе двигались две ярко-салатовые рыбы. Рыбы были большие, раз в пять больше ее, но она не могла убежать, ей не позволял инстинкт. Это ее участок, ее коралловый лес. Она должна защищать его любой ценой, даже ценой своей жизни. Жизнь рыбы была проста. Она рождена, будет жить и умрет в назначенный срок. Ее путь прям, с него невозможно свернуть. У нее нет выбора. Она должна прогнать этих рыб. Храбро бросившись вперед, рыба приблизилась к страшным противникам и полоснула одного из них острыми как бритва зубчатыми шипами на хвосте. Удар, промах! Еще заход, еще удар. Соперник не реагировал. Его толстая броня непроницаема. Рыба попробовала снова, взяв чуть выше. Шипы чиркнули по мягкому и соленую воду заволокло густым кровавым туманом.

Писатель взвыл, оторванный от размышлений острой болью в лодыжке. Он вывернулся назад и увидел, как рыба атакует его ласту, быстро подплывая и чиркая ее черной зубчатой пилой на хвосте, а потом разворачиваясь и делая новый заход, словно военный штурмовик в голливудском кино. Писатель запаниковал. Он пытался отогнать ее ластой, но глупую - и жестокую! - рыбу это лишь раззадорило. Она нападала все яростнее, исполосовав ему всю ногу от пятки до икры. Отчаявшись справиться с ней, писатель сорвал маску и заголосил на весь пляж. Когда спасатели - медленные, хуже официантов - втащили его в лодку, он уже попрощался с жизнью. Нет, он не верил, что рыба убьет его, но боялся, что кровь привлечет всех акул в сафагской бухте, а уж они то порезвятся от души, разлакомятся писательской плотью.

Сидя на перевязке в комнатушке с громким названием 'Клиника', писатель думал о рыбе. Чем он разозлил ее? Поняла ли она свое ничтожество в сравнении с ним? Но у нее же нет ума. Может быть, он слишком напряженно думал, а она уловила его мысленные эманации, истолковав их по-своему? В мозгу писателя родилась идея; смутная, но многообещающая. Некий сеттинг, перекресток миров, где в силу разных законов, царящих в них, возникают бесконечные недоразумения, двигающие сюжет. Например, врожденное и явно видимое превосходство героя - скажем, он умнее окружающих, как писатель умнее кишащих в рифе рыб (да и большинства соотечественников, если правду сказать) - воспринимается как агрессия в адрес этих самых окружающих. Значит, их нападение на него - не нападение вовсе, а защита от его превосходства, хотя и выглядит нападением. И на такой вот путанице можно построить интересную историю.

Наутро перед завтраком писатель хромал вдоль кромки прибоя, стараясь не замочить бинты, и жадно вглядывался в место метрах в пятидесяти от берега - туда, где он вчера повстречался с рыбой. Писатель не держал на нее зла. Он испытывал к ней почти сентиментальные чувства. Рыба распорола ему ногу, но подарила сюжет. Кто сказал, что литература дается легко? Это проклятый дар, призвание к невзгодам, безденежью и голоду (еще целый час до открытия столовой!), а не к легкой славе, как думают недалекие умы, -привет, соотечественники и рыбы! Мысли бежали, как стайки серебристых рыбешек, бегущих от барракуды. Задумавшись о невзгодах ремесла, писатель забыл о рыбе, погрузившись в мысленную репетицию разговора с редактором по возвращении в Москву.

А что стало с рыбой? Изменила ли встреча с писателем что-нибудь в ее судьбе? В тот же вечер, пока он смотрел представление аниматоров после ужина, ее сожрала другая рыба, стремительно приплывшая из глубины: большая, с тупыми зелеными глазами и острыми, загнутыми внутрь зубами. Смерть была быстрой, но мучительной: ее разорвали живьем и проглотили трепещущие в агонии куски.

Есть ли в этом мораль? Пожалуй, да. Если отбросить этику, философию, возможность реинкарнации и прочие сложные вещи, занимающие умы писателей, она будет такова: в какое бы ничтожество не впала современная литература, все же лучше быть русским писателем, чем рыбой в чужом, пускай и теплом, море.

(с) Сергей Марьяшин, 2015

(Через два дня после написания автор наблюдал в ресторане женщину с татуировкой в виде двух рыб на плече. А еще через день угодил в упомянутую 'Клинику', правда, совсем по другому поводу. Наблюдение о нападении --">