Кристина Ивановна Мизухара (onix) - Актриса и жмот

Беркшире, недалеко от Слау, в девяти милях от столицы.

Зачем Генриху понадобился замок? Ну а как же! Как же! Старинное имение — это статус. Это престиж, титулы и понты. Да-да понты, леди и джентльмены. Они тоже нужны. Как владельцу ночных клубов без понтов? Генрих и так долго терпел всю эту снисходительность и покровительственный тон от местного творческого бомонда. Теперь он сам себе бомонд.

«Жаль, привидений нет, — сидя у камина в сочельник в гордом одиночестве, мужчина обвёл глазами каменный потолок. — Я бы взял их с собой на встречу с миссис Вурдсон, напугать эту мымру, — вспомнил клерка в налоговом департаменте, с которой приходится сталкиваться по бизнесу. — Или водил бы сюда экскурсии за деньги».

Вообще-то, мистер Мальгауден проживал в своей добротной квартире в Лондоне, в Фулхэме на улице Сайнт-Мор. Там у него имелось шестьсот благоустроенных квадратных футов площади и ещё больше — светлых и просторных кубических — объёма. И всё это с джакузи, тренажерным залом и внушающей уважение французской верандой. А сюда, в Паундс, он приезжал никого не видеть и не слышать. Хоть день.

Особенно сегодня, в сочельник, в эту волшебную ночь. Да, в замке холодно и сыро, сквозняки развивают скорость атлантических пассатов над Фарерскими островами, и половицы скрепят как артритные коленки Санта-Клауса. Но зато здесь очаровательно безлюдно, обольстительно спокойно и симпатично бесхлопотно. Никого живого, ничего подвижного и шумного.

Тук-тук.

Немного разбавил эту идиллическую картинку негромкий звук.

Мальгауден замер. Похоже на стук во входную дверь, поэтому лучше посидеть какое-то время не шевелясь, и сделать вид, что никого нет дома. Хотя, может ему послышалось?

Бах! Бах!

«Нет, не послышалось», — скривился Генрих.

Сегодня особенно не хотелось выходить на улицу, потому как именно в сочельник, природе за каким-то чёртом занадобилось накрыть всё что надо и не надо толстым слоем этих самых «белых мух».

«Лучше бы она накрыла ими миссис Вурдсон». — Мужчина поставил бокал с ирландским виски на каменный «фартук» камина и направился в коридор.

Наверное, было бы замечательно, если бы у него жила собака. Она бы могла сейчас залаять и вместе с хозяином встречать гостей.

Но у Мальгаудена не имелось собаки. Животных он вообще, мягко говоря, не жаловал и даже кота приобрёл механического металлического и в нерабочем состоянии на знаменитой Портобелло-роуд в Ноттинг Хилле и привёз сюда, в Паундс.

Генрих с усилием провернул скрипучие старинные замки и отворил не менее громогласную входную дверь.

И замер с вытянувшимся лицом.

На пороге стояла девушка. Невысокая, молодая и довольно щуплого телосложения. Красивая она или нет, мужчина оценить не мог — груди-то не видно, потому как одета незнакомка в пальто и палантин. Руки в варежках. И всё, абсолютно всё белого цвета. Ну, во всяком случае, светлого. Для Мальгаудена всё, что не оттеняло синим и не радовало глаз коричневым, являлось белым.

— Эм-м… доб-бр-рый веч-чер, — заикаясь и дрожа от холода, заговорила гостья и поправила варежкой свои очки в чёрной оправе. Она замолчала, давая возможность мужчине ответить на приветствие. — Я т-тут… — продолжила, не услышав ни звука. — У м-меня м-машина сл-ломал-лась, и её з-занесло снегом. — Она несильно топала ножками в белых сапожках и постукивала ими друг о друга.

— У меня нет лопаты, — наконец порадовал её звуком своего голоса хозяин замка.

— Эм-м… л-лопаты. Д-да-да, л-лопаты, но… я д-думала...

— Не уверен, что вы вообще на это способны, — тоном, которым можно резать хлеб, перебил её Генрих. — Вы отправились в такую ночь за город, на какой-нибудь, я уверен, педальной версии «Мини», вместо танка или бронетранспортёра. О каких мыслительных процессах здесь может идти речь вообще?

— Оу… — опять поправила очки и сдвинула брови девушка. — Да вы н-не очень-т-то в-вежливы.

— А должен? — вскинул свои Генрих.

— Но есл-ли вы м-меня не п-пустите н-на ноч-ч-члег, я зам-м-мёрзну в сугробе и ум-м-мру.

С лица

--">