Марк Аврелий Березин - Неудачник

ворсинки зубной щетки скользят по зубам, доносят пасту до выемок, трещин. Во рту приторный вкус мяты. Выплевываю, чувствую мятную стерильность, пресность.

В зеркале отражается молодой человек. На вид года двадцать четыре. Темно-серые глаза, прямой нос, тонкая линия губ. Ничем не примечательное, обычное лицо. Я вытираюсь, чувствую мягкую ткань полотенца. Решаю сегодня не бриться.

На кухне поджигаю конфорку. Чайник встает на железный скелет решетки, над синим пламенем. Делаю бутерброды, разливаю чай.

— Саша, пойдем завтракать!

— Иду, — раздается из ванной.

Входит Саша, садится напротив. Сегодня хочется ей любоваться, тихо так, тепло. Саша дышит свежестью после душа. Пухлые губки растянуты в улыбке, голубые, такие пронзительные глаза смотрят лукаво.

— Что это ты завтрак сделал? — спрашивает игриво.

— Просто захотелось.

— Ну-ну…

Завтрак окончен. Немного медлю на стуле, иду к входной двери. Надеваю куртку, ботинки, шапку. Шарф обвивает шею, замирает на груди. Саша поправляет одежду.

— Я зайду к тебе на работу, — говорит нежно.

— Хорошо, — легко соглашаюсь я. — Пока!

— Пока!

Открываю дверь, подъезд встречает тусклым светом, слабым теплом. Ключ поворачивается в замке, отрезает от домашнего тепла, уюта сна.

На улице еще холодно. Темноту около подъезда съедает мощный прожектор. Мы с соседями скинулись. Дальше по улице — только нечастые фонари. В их свете кружат снежинки. Людей почти нет.

Иду на остановку. Рядом искрят в темноте рога троллейбуса. Холод силиться проникнуть под куртку, ноги в тонких джинсах уже зажимают холодные тиски. Я не прибавляю шага. Смотрю на дома, светлые окна. Дома живут душами людей, дышат электрическим светом, газом и водой. Сколько в этом городе квартир? Разных, больших и маленьких, уютных и не очень? В скольких из них я не бывал? В скольких из них меня не ждут, и не будут ждать никогда? Не узнают, что живу с ними на одной планете, даже в одном городе, чувствую тот же холод на улице, так же жду тепла.

Подхожу к остановке. Несколько человек стоят под козырьком, взгляды устремлены на дорогу, выискивают светящийся корпус троллейбуса, или неверный огонь маршрутки. Встаю рядом с киоском. Внутри, в крошечном пространстве греется продавец, ждет конца смены, представляет, как пойдет домой спать. Еще одна ночь простого человека. Такого, как все, в обычном городе.

Я зеваю, поднимаю шарф на подбородок. Руки в перчатках засовываю в карманы. Холодно. Вдалеке различаю маршрутку. Мой номер. Забираюсь внутрь, занимаю сиденье. Кондуктор берет деньги, дает билет. Ехать пять минут.

Снимаю перчатку, прислоняю руку к окну. Там, за ладонью темно-синий холод окна в белой искристой скорлупе. Чуть растопить, и можно увидеть город, что проникает в мозг огнями. Но тепло ладони не согревает лист окна. Изморозь там, на внешней стороне. В салоне работает обогреватель, и, сколько ни грей, иней не исчезнет.

Вот моя остановка. Сгибаюсь, выхожу из удушливого чрева машины. Мороз приятно холодит лицо. Снег искрит, скрипит под ногами. Иду к знакомому зданию, центральному на площади. Пятиэтажное, строгое, с большими окнами и крыльцом с трибуной. Это главное вместилище власти нашего небольшого города — «великая и ужасная» администрация.

Работа

У входа дежурит охрана. Меня знают — удостоверения не просят. Здороваюсь, поднимаюсь на четвертый этаж. Чуть опоздал, поэтому стараюсь не попадать никому на глаза. Хотя, камеры на каждом этаже, если захотят — узнают.

А вот и мой закуток. Небольшой, ничего лишнего. Стол, компьютер, островки офисной мебели. И много бумаги. На шкафах, на столе, уже даже компьютер почти не видно, к клавиатуре не пробраться. Стопки документов расположились и на единственном кресле. Вся мебель не новая, но добротная. Безликая, офисная, одним словом.

Рабочий день начинается. Подхожу к небольшому столику, включаю электрический чайник. Надо выпить кофе, чуть прийти в себя. Тишину офиса вспарывает звонок. Голова еще гудит. Я словно в бумажном склепе, заживо похоронен после мороза улицы.

Беру трубку, слышу голос шефа:

— Здорова, Вова! Как настроение? Надеюсь, рабочее?

— Рабочее, рабочее, — отвечаю. — Ты меня знаешь.

— То-то и оно, что знаю. Ладно, сегодня до обеда поработай с отчетностью. А после ко мне.

— Хорошо. Приступаю к работе.

Короткие гудки. Шеф дело сделал, работой напряг. Не тяжелой, но --">