Алексей Иванович Ракитин - Дорога на Даннемору (СИ)

шизофреника и начинали бить. Чего кретины, интраверты и явные перверты не могли простить — так это попыток оголтелого подрыва рейтинга Владимира Владимировича Путина. В этом вопросе самоустранившихся от обсуждения не бывало! А потому «расщепенца» били все. Тот не сопротивлялся, а прикрыв голову руками, падал с тумбочки, почему-то всегда умудряясь угодить в цементный пол именно головою. Тут же пИсался в штаны и начинал педерастически хныкать. После особенно удачных ударов по почкам накал страстей возрастал, начинался рёв в полный голос и визг: «Вы все — ленегаты и деклассилованные элемэнты!» В конце-концов на шум, возню и писк являлся мрачный конвой, который, пощёлкивая электрошокерами, разгонял дураков по углам, и уводил беспокойного обладателя расщеплённого сознания восвояси. Возвращался тот обычно переодетый, притихший и всем довольный, не иначе, как получивший таблетку любимого цвета.

Так мы и жили в сумасшедшем доме на Арсенальной улице, дом девять. Конечно, на борту родного «Фунта изюма» мне было веселее и интереснее. Но я утешал себя тем, что по ночам рисовал в разгорячённой голове разного рода фантазии с участием Наташи Тихомировой (скажу честно, преимущественно лирико-сентиментальной направленности) и терпеливо ждал освобождения. Я не сомневался, что за мной придут.

Да и как могло быть иначе? Я просто не мог себе вообразить, чтобы меня здесь забыли. Во-первых, я слишком много знал. Одного этого уже было достаточно для того, чтобы те, кто забросил меня в двадцать первый век, озаботились бы выковыриванием моей драгоценной персоны обратно. Во-вторых, в башке моей находился ядерный боеприпас, который грозил рано или поздно сработать. В силу хотя бы того, что местные врачи в непременно допустили бы фатальную ошибку, ведь в двадцать первом веке медицинская наука ещё не обращала должного внимания на поддержание биоритмов мозга во время осуществления лечебных процедур. При всём том, я твёрдо помнил из уроков истории, что в двадцать первом столетии никаких атомных боеприпасов на территории Санкт-Петербурга не взрывалось, следовательно… имеющий разум, да задумается!

Ждал я долго, терпеливо, на часы старался не смотреть. Это оказалось тем более легко, что в местной системе исчисления времени (с двукратным оборотом стрелок по циферблату в одни сутки) я так и не сумел разобраться. Чучхэ не хватило!

И на пятый день, уже после отбоя, за дверью камеры я расслышал крики: «Объедалов! Объедалов! Разорвирубаха!» Здесь никто не знал меня под этими фамилиями. Я понял, что за мной пришли. Кто бы там ни был, устами этих людей ко мне обращалась сама судьба.

Разумеется, я сел на кровати и заорал изо всех сил: «Спасайте меня, я тута!» Не прошло и минуты, как тяжкие оковы оказались сброшены с двери (совсем как в бессмертном стихотворении А. С. Пушкина про конституцию), и в освещённом проёме возник массивный, намного крупнее меня, мужчина. Кряжистая, осанистая фигура, с длинными руками, казавшимися непропорционально длинными — именно так должны были бы выглядеть гоблины, если бы они в самом деле паслись на тучных пастбищах этой планеты в это время. За спиной колоритного спасителя маячила ещё одна гоблинообразная фигура. Оба добрых человека оказались одеты одинаково: в весьма популярные у местной молодёжи штаны с многочисленными протёртостями на разных местах и в тряпицы без рукавов с странными рисунками, стилизованно изображавшими кирпичную стену и расплющенного на её поверхности человека. Надпись вокруг рисунка гласила: «Убей сибя апстену!». Оба здоровенных мужика держали в руках какое-то необычное оружие, пристёгивавшееся к предплечью: такого в двадцать первом веке на существовало. И данное обстоятельство лучше всяких домыслов свидетельствовало о том, что передо мною люди из далёкого будущего.

— Кто тут орал, покажи фронтон! — скомандовал первый гоблин, позвякивая связкой ключей, явно позаимствованной у местных охранников.

Я встал со своего лежака и вышел к двери. Мужчины глядели на меня недолго, синхронно осклабились и тот, что открыл дверь, благосклонно кинул:

— Годится! Идём с нами…

Мы вышли в хорошо знакомый коридор, прошли мимо поста охраны, где уронив голову под стол, мирно посапывал мужчина в мышиного цвета униформе, и вышли на лестницу. Там стоял третий гоблинообразный мужчина с оружием в руках и тряпицей, украшенной надписью на груди: «Спаси мир! Выпей йаду с машинным --">