Аме Юки - Личный помощник группы "Фокс (целиком) (СИ)

карандашом глаза, худощавое тело, такая же черная майка и какие-то, наверняка загадочные, амулеты на шее. Все ясно.

А за стеной, разрывались поклонницы, крича: "Фокс! Фокс! Юд-жин! Юд-жин!"

Концерт, должен был начаться полчаса назад.

Как же это бесило! Золотая молодежь, не представляющая, что такое труд, нацепившая модно порванные джинсы, через которые светились ноги и только и умеющая, что строить глазки и шептать в микрофон с придыханием сладкие слова.

- Неужели так сложно меня понять? - продолжал заливаться этот соловей.

Я громко стукнула бокалом, с силой поставив его на столик и сорвалась:

- Быстро поднял свой тощий зад и пошел на сцену! Все эти люди, в зале, собрались только для того, чтобы услышать твой голос! А ты, тут, строишь из себя плаксивую девицу!

Договорив, а точнее, докричав, я развернулась и вышла из гримерки, хлопнув дверью. И отправилась вниз, на ходу развязывая пояс передника.

Вот и все. Очередная работа для меня закончена навсегда! А все из-за моей нетерпимости и несдержанности. Я не умею быть милой или обходительно й , особенно, когда вижу откровенную дурость.

Я горько выдохнула, осознавая, что же наделала: Дон меня не простит. А скоро приближается срок оплаты и за обучение и за квартиру. Про деньги на еду я вообще молчу. Эта тема стала для меня практически табу.

Переодевшись в свою обычную одежду и не сказав никому ни слова, я направилась домой.

А вечером, меня ждало еще одно испытание: разговор с мамой. Я пробралась по тускло освещенному коридору, между мешками с мусором, выставленными соседями и дошла до своей двери. Повернула вечно заедающий ключ в замке, зашла внутрь. Щелкнула выключателем, но свет не зажегся.

Лампочка перегорела. Новой у меня нет.

Только я сделала несколько шагов до стола, как зазвонил телефон. Никогда не пойму, как мама каждый раз чувствует, что я уже дома. Я с тоской посмотрела на экран телефона, нацепила улыбку и нажала кнопку "ответить":

- Привет, мам!

- Здравствуй, родная. Как ты?

Господи, какой же заботливый голос. Держись!

- Ой, все хорошо.

- Мы с папой получили твой перевод, спасибо, но я очень за тебя волнуюсь. Ты не перенапрягаешься?

- Нет, у меня все в порядке.

Ног не чувствую, а спина ужасно болит, от таскания целый день тяжелых подносов.

- Как учеба? Ходите с девочками куда-нибудь?

- Конечно, мы любим бывать в кафе, недалеко от колледжа.

Никого не знаю из группы. Когда бы я нашла время?

- Солнышко, а ты хорошо кушаешь?

- Да, вот только поужинала. Представляешь, на ночь глядя! - и непринужденно засмеяться.

Да моему актерскому таланту можно позавидовать!

- Лучше расскажи, как папа?

- Неплохо, родная. Он бодрится, не хочет меня расстраивать. Весь день клеит те модельки самолетов из бумаги, что ты ему прислала.

- Хорошо, рада слышать твой голос.

- И я тоже, скучаю по тебе. И папа тоже.

Я не заплачу, не заплачу...

- Спокойной ночи.

Когда в телефоне раздались гудки, я, сложив руки на столе, одна на одну, упала на них лицом.

Почему, ну почему, все так сложно?

2.

Сегодня у меня были лекции после обеда, поэтому отработав утреннею смену, до 12 часов, я поспешила в колледж. После второй пары, телефон, поставленный на беззвучный режим начал вибрировать в кармане. Я отложила надкусанный бутерброд, который ела сидя на скамейке под деревом во внутреннем дворике и посмотрела на имя абонента.

Дон.

Очень не хотелось отвечать, но так безобразно я поступить не могла.

- Да. - сказала я в трубку.

В ответ мне была тишина и тяжелый вздох:

- Девочка, что же ты творишь? - голос у мужчины был усталый.

Я покраснела:

- Прости меня. Тебе что-то будет из-за моего поступка?

Мне было действительно стыдно, т.к. Дон очень много делал для меня и вообще для местной молодежи. На первый взгляд он мог показаться

--">