Алексей Яковлевич Корепанов - Дочь человечья, или Это я, Ольга (СИ)

В своем собственном мире я занимаюсь тем же, чем любой человек, который уже не животное. То есть в нас есть животное, и есть человек. И есть Бог. Три уровня. Только в ком-то говорит больше животное, в ком-то больше человек, а в ком-то уже говорит Бог. Таких мало.

От животного в человеке - агрессивность, жадность, ревность, стремление завладеть самками, стремление самоутвердиться на фоне самцов, стремление больше жрать, обладать, угнетать. Власть, иерархия - это все животное.

Человек - образует мир. Не то, что говорит слова какие-то, а создает мир.

А Бог - это бесконечность, в которой нет условностей. И мы - это тоже маленькие бесконечности. Бесконечности бывают разного размера. И маленькие бесконечности - они становятся все больше, больше и больше. Правда, до большой бесконечности всегда остается какое-то расстояние. Бог - это развитие. Это отношение к условностям и ограничениям как к элементам мировой мозаики. Потому что Бог - сущность играющая. Не сущность, а сверхсущность. Он на все это смотрит как на игру, как на, можно сказать, искусство. Создается, выписывается некое полотно, некая мозаика. У нас есть границы, и у соседнего с нами стеклышка есть границы. И выглядит, что это - черное, а это - белое. А все вместе это картина, которая делается только, в общем-то, ради удовольствия. Играть, создавая картину.

Возвратимся к человеку. Определение его уровня мне видится так: быть хорошим. Иметь какой-то идеал, к нему стремиться, выглядеть в глазах других людей приличным, симпатичным, нормально одетым, здоровым, умным, значимым, интересным. Важно то, что скажут про тебя, важно то, как ты социально устроен. Человек - это существо, с одной стороны, достаточно уязвимое и ограниченное, с другой стороны, живущее в созидании, строительстве, изобретении, искусстве, впечатлениях, путешествиях, общении. Вот это вот человек. Если он поднимется выше этого - он уже понимает, что все это сон, глюк. Что ничего не надо строить, ни в чьих глазах не надо никак выглядеть, совершенно не обязательно ни с кем общаться. Потому что Бог - он рядом, и он самый интересный собеседник на свете. А для человека пока что важно - "что скажет княгиня Марья Алексевна..." Но человеку свойственно развиваться и удаляться от животного. Как сказал один из отцов церкви, Василий Великий, "человек - это животное, получившее задание стать Богом".

Мне кажется, земля - это плантанция, на которой постоянно сеются семена, все они прорастают: кто-то приносит плоды, кто-то сохнет, кто-то других душит. И все время разыгрываются одни и те же игры, взаимоотношения: рождение, любовь, ревность, власть, деньги, собственничество, карьера, отношения духа и тела. Каждая наивная душа, попавшая сюда, по очереди попадает во все ловушки и по очереди из них как-то выкарабкивается. Поэтому земля больше всего похожа на школу. Отличников тут не так много, но и у двоечников нет другого выхода, кроме как что-то понять. Не сразу - значит, в следующий раз, не в следующий, так в другие. Будешь топтаться и биться головой об стену, пока не поймешь, как через нее проходят.

Я всегда чувствую, что я меняюсь. У меня даже такое ощущение, что одна из главных задач наших на земле - это меняться. Мы делаем массу всяких важных "как бы" для нас движений, проектов, того-сего. И нам кажется, что мы этим служим миру. А возможно, что цель совершенно не в этом - а чтоб внутри что-то созрело.

И, наверное, в этом и есть счастье. Правда, можно путать счастье со спокойствием, с удовольствием, с радостью, с хорошим настроением. Но счастье - это нечто более, по-моему, труднодостижимое и высокое. Это духовное состояние, которое является такой персональной наградой духа за какой-то правильно сделанный шаг сию секунду. И оно недолговечно, то есть в принципе оно - такая веха: ты сейчас абсолютно правильно сделал большую вещь. Дальше опять начинай работать. Всё из одних плюшек не состоит. Наша жизнь состоит из работы, из множества действий, из множества решений. И счастье - это не результат, это побочная такая штука, которая показывает, что ты правильно идешь. И оно, бывает, прозвучит, как