Петя Пушкин - Рептилоиды с Марса.

залили очередную порцию говна.

«Надо бы разобраться с виртуальным пространством, — уже в который раз подумал Кучин. – Но как это сделать? Это говнобыдло постоянно находит всё новые и новые лазейки. Но ничего, наступит день и час, когда они умоются слезами. Рабам и рабская участь».

— Всё, дорогая, мне сейчас некогда. Наберу тебя позже.

Отключившись, он убрал мобильник, а другой рукой сунул сигарету в пепельницу, подумав, что надо завязывать с этой дурной привычкой. В конце концов, для народа он не курящий.

— Меня беспокоит то, что быдло начинает поднимать волнение, — пробормотал Кучин, усаживаясь в своё кресло во главе стола. – Конечно, такое было и раньше, но пендосы мутят воду. Эти проклятые санкции, длящиеся не один год. Скоро рабы поймут, что живут в дерьме не все, а только они. Да и чёртов Крым… Они всё ещё помнят о нём. Нет, наши дурачки рады, а вот те, что живут на другом континенте…

— Не надо об этом волноваться.

Казалось, собеседника это совсем не трогает. Его лицо было спокойным, даже скучающим.

— Пойдём по проторённой тропе. Устроим теракт. Взорвём что-нибудь, самолёт, дом или метро, и говнобыдло отвлечётся от политики, переключившись на другое, проклиная черножопых Чеченов. Этим горным баранам всё равно.

— Но здешним, что живут в столицы, будет не всё равно, — заметил президент.

Он мысленно представил, какая вонь поднимется, если свалить всю вину на абреков. Чеченов, грузин и армян уже больше в стране, чем самих русских. Они посещают школы, рестораны, внедрились в зомбоящики. Куда не плюнь, везде чернота.

— Вытерпят, — заверил собеседник, поглядывая на часы. – На кого ещё списывать теракты, как не на них.

Наконец дверь открылась, и в помещение вошёл невысокий человек в таком же костюме, как и президент. Кучин попытался припомнить, видел ли его раньше, но память вдруг стала отказываться повиноваться. Он откинулся на спинку своего кресла, чувствуя, как ладони покрылись липкой плёнкой пота. Мочевой пузырь опорожнился, но это не важно. Совсем не важно.

— Твоё время вышло, — улыбнулся собеседник, который по-прежнему сидел напротив. – Пора делать следующий ход.

Глаза его сощурились и блеснули, лишь на секунду показав что-то не человеческое.

* * *

2024 год. Начало апреля.

Паша Толстой остановил автомобиль возле супермаркета, глуша двигатель, вылезая наружу. Подтянув спортивные штаны со знаком качества, он спешной походкой двинулся по тротуару, перебираясь на другую сторону улицы. Его спортивная сумка болталась на плече, а взгляд то и дело скользил по равнодушным рожам москвичей, что перемещались в пространстве, не замечая друг друга. Хотя ничего удивительного. Жители столицы давно привыкли к этому и совсем не обращали на такое внимание. Здесь будут резать, никто не подойдёт, чтобы помочь, спасти.

«Давно ли это происходит с нами?»

Паша попытался припомнить своё детство, но мысли ворочались туго, словно клуб червей, не желая подчиняться. Но журналист был уверен, что раньше люди были добрее.

«Или просто я был наивнее».

Показалось роскошное здание десятиэтажного отеля, возле которого толпился народ, а ко входу постоянно подкатывали шикарные тачки. Именно сейчас из Бентли выползла накачанная силиконом курица с тупым взглядом. Шалава, виляя толстой жопой, покачиваясь на высоких каблуках, двинулась по ковровой дорожке в сопровождении нескольких телохранителей с бульдожьими мордами. Те бросали во все стороны хмурые взгляды, так и сверкая зенками.

«Чья-то подстилка», — догадался Паша.

Обогнув здание, Толстой приблизился к чёрному входу, возле которого также торчала охрана. Но среди накачанных стероидами терминаторов оказался и знакомец. Он пропустил журналиста, не бесплатно, конечно. Но лучше уж так, чем никак, торчать возле входа, как остальные неудачники. Вообще Пашке повезло, что именно здесь работал его приятель, друг детства. Договориться с ним не составило труда, и теперь он тут, готовый начать свою работу.

Поговаривали, что именно в этом отеле соберётся весь цирк кремлёвских уродцев. Что-то будут обсуждать, кого-то трахать, выпивать, вынюхивать, колоться. Хотя это уже и не слухи. Толстой, пока двигался к отелю, заметил несколько знакомых морд, что подкатывали на

--">