Александр Геннадьевич Карнишин - Всячина

Поэтому и забор такой высокий и крепкий, чтобы никто не пострадал. А то, мало ли, дети вдруг туда полезут. Или вот еще приезжие, кто не знает, что нельзя. А — нельзя. Понимаете, да?

Ночью снились странные сны. Спалось легко и просто — зря пугали долгой акклиматизацией.

На работе было все странно и зыбко. То есть, служебное задание вроде как есть. И вот есть то место, где надо что-то делать. Но — зачем? Все чем-то заняты, все как-то работают свою повседневную работу. Так что он уже сам находил, что еще надо бы исправить, сам исправлял, сам потом показывал сделанное, выслушивая благодарности и постоянное:

— Что бы мы без вас делали!

А что бы делали… Работали бы, как и без него работали. Ну, поправил мелочи. Ну, облегчил немного работу. Но ведь работали как-то до его приезда. И неплохо, кстати, работали. В отчетах этот дальний филиал хвалили.

С работы пошел пешком. Предлагали подвезти — тут никто почти не ходит пешком. Не принято у них ходить пешком. Но он всегда гулял по новым городам. Вот и тут. Отказался с улыбкой. Что тут идти? Двадцать минут? Полчаса — это если стоять на каждом перекрестке и в местные красоты всматриваться.

Но не по центральной улице пошел, а узенькой двухэтажной Курильской. Мимо старой школы, пахнущей краской после недавнего ремонта, мимо детского сада, где как раз родители разбирали детей, и машины стояли плотно, подмигивая друг другу, мимо березок. Улица упиралась прямо в решетку парка.

Евгений Васильевич остановился и посмотрел вправо и влево. Вправо дорога шла, никуда не сворачивая, а забор парка упирался точно в угол гостиницы. Это, выходит, где-то там на седьмом этаже его окно, и из него как раз парк виден и колесо обозрения. Он прислушался. Но шум проезжающих машин перебивал все другие звуки. Никакой музыки или детских криков слышно не было. Хотя, если парк закрыт, так и не должно быть ни музыки, ни криков.

Евгений Васильевич посмотрел на часы. Потом задумчиво оглянулся на заходящее солнце. До темноты еще два часа. Это, как минимум.

И он пошел налево вдоль решетки, трогая иногда крепкие стальные прутья.

Забор тянулся и тянулся. За ним было темно и зелено. Трава там стояла высокая, и никто ее не косил, жужжа оранжевыми косилками на широких ремнях. Иногда в просветы между кустами просматривались старые серые асфальтовые дорожки, засыпанные прошлогодней полуистлевшей черной листвой.

Евгений Васильевич посмотрел вперед, дальше — там улица переходила в настоящую дорогу, уходя за холм. Местные называли эти холмы сопками. Забор так и тянулся вдоль дороги.

Пора было возвращаться. Пора было ужинать.

Ночью уже, хорошо перед тем поужинав и крепко выпив — так-то он почти не пил, но в командировке себе позволял — Евгений Васильевич вышел на высокой бетонное крыльцо. Глубоко дышал. Смотрел на луну. Вслушивался, затаив дыхание. Снова дышал свежестью, зеленью и немного солью недалекого океана. Откуда-то из-за стены деревьев все-таки слышны были обрывки какой-то музыки. Иногда вроде бы даже хоровое пение. Там, в парке, за деревьями что-то происходило. Там, где сегодня утром на самом верху колеса обозрения была уже зеленая кабинка.

Днем специально спросил в офисе, где у них тут еще горы, о которых слышал, и где море. Они опять все ему мило улыбались (они тут все были очень милы и улыбчивы), а потом говорили, что и море есть, но туда ехать надо, а времени просто совсем нет, и горы есть, но просто их из центра города не видно. У нас тут, говорили, природа просто уникальная. Тут и зимы самые настоящие, с сугробами до третьего этажа. И лето — настоящее. С жарой и зноем. А если циклон, так почти тропические ливни — подвалы заливает, машины на улицах глохнут. Они даже гордились таким климатом и такой погодой.

Но гор действительно видно не было. А море все же далеко. Это если перед самолетом специально съездить посмотреть, с самого утра, что ли. Но надо рассчитать, иначе можно опоздать на регистрацию.

Вообще странное дело: на работе не знают, например, какие тут есть рестораны в единственной в городе высотной гостинице. Удивляются, что именно ее ему выбрали для проживания. Все, мол, обычно в другой живут — ближе к офису. А рестораны? Ну, не знаем, мы тут по ресторанам не ходим. А куда ходите? Опять улыбаются, переглядываются: мол, что ему тут рассказывать. Приехал и уедет. А мы тут живем.

Он теперь пошел в гостиницу по центральной улице. Опять предлагали подвезти на машине. Тут, похоже, --">