Александр Тарасович Гребёнкин - Ворон

добросердечный и изобретательный Якушев.

- Дал ему пару хлебных мякишей да попить воды. Он ведь не ест ничего сам, забился в угол комнаты и сидит, двигается маловато. Пришлось клюв насильно разнимать, чтобы мякиши втолкнуть, - сказал Одинцов.

- Ты погоди, - задумчиво сказал Якушев. – Кажется, хлебом - то кормить его нельзя… Да, вообще, нужно посмотреть, не болен ли он? Ты сейчас иди домой, неси клетку, а я у Свирипы спрошу, заодно в Энциклопедию загляну. Я зайду к тебе…

Свирипа был ветеринаром, а что касается Якушева, то Одинцов ему полностью доверял. Якушев был обязательным человеком с авантюристической жилкой, очень увлекающимся. Жену он похоронил еще в прошлом году, дочь была замужем в другом городе и об отце забыла. Так что Якушев был свободен и готов был помочь кому угодно.

Возвращающегося Одинцова окликнул мальчишка – продавец газет. Он вручил ему записку.

Дома Одинцов посадил спящего птенца в его новое жилище, поставил ему в малюсеньком блюдечке воды, а затем вскрыл конверт. Письмецо было, конечно же, от Глафиры, с которой Одинцова связывали тесные отношения. Одинцов уже начал остывать к навязчивой и скользкой Глафире, способной лишь дарить наслаждение, да обманывать мужа. Но все же фигуристая Глафира по-своему была мила и забавна, и сказав себе «в последний раз», Одинцов оправился к этой жгучей брюнетке с приятной родинкой на щеке.

Глафира сегодня была яркой и медоточивой. Муж уехал на скачки в другой город, и она радостно принимала Одинцова, приказав немой горничной Устинье поставить самовар.

Стаскивая с себя тонкие парижские одежды, Глафира мило лепетала, и, наконец, голова Одинцова утонула в океане ее обширной и упругой плоти…

…Глядя на пребывающую в полудреме Глафиру, Одинцов не мог отвязаться от мысли об оставленном в клетке одиноком птенце, поэтому осторожно выкарабкался из теплой постели и стал одеваться. В полураскрытое окно веял свежий вечерний ветерок, пахло медом акаций и углем (неподалеку был железнодорожный вокзал). Распрощавшись с удивленной Глафирой, отказавшись от чая, Одинцов поспешил домой.

Он не стал дожидаться редкого гостя – трамвая, взял извозчика. Но опоздал – записка в ящике извещала, что Якушев приходил, и что он придет вновь следующим вечером.

Вороненок сидел безучастно в углу клетки, временами оживая, и тогда из-под желтоватого, покрытого пленкой века, блистал черный мутный глазок.

Поздно вечером птенец дрожал и был горяч.

Одинцов с досадой отложил газету, которую держал в руке, покрыл птенца полотном и заботливо грел, затем дал ему сухой перловой кашки, оставшейся от завтрака.

Птенец затих. Успокоившийся Одинцов прилег на диване прямо в домашнем халате, укрылся одеялом и потихоньку задремал.

Ночью он проснулся с тревогой. За темно-синим окном тихо журчала флейта дождя.

Одинцов зажег лампу. Рядом лежала пустая тряпица. Одинцов стал исследовать территорию своей комнаты. Он нашел нахохлившуюся птицу в углу; она защищалась черным крылом и била когтистыми лапками по паркету.

Одинцов, осторожно открыв слабый клюв птицы, влил в него молока и дал ей еще немного каши. Тщательно вымыв руки, Одинцов посмотрел на едва капающий дождик за окном, затем лег, но забылся лишь под утро.

***

Утром проспавший Одинцов торопился на службу, но заметил, что птенец немного оживился. Он взъерошился, потягивал крылья и чистил перья.

- Ну, сиди здесь, не балуй, а мне на службу, - сказал Одинцов птице, и та повернула голову с длинным клювом, посмотрела на него черными горошинками глаз, как будто понимала.

Одинцов поспешил в контору.

Вечером раздался звонок, и в дом вошли Якушев с ветеринаром Свирипой. Свирипа был бледен, худ и ходил словно циркуль, а маленький плотный Якушев много говорил:

- Ну, как твой питомец? Вот доктора привел к нему, как обещал. А, вот где он, шельмец! Еще не подох? Михайло, глянешь?

- Ну-с, ну-с, - сказал Свирипа, надев пенсне, протягивая бледные худые и длинные пальцы к птенцу. Руки Свирипы явно не понравились вороненку, он стал клеваться.

- А, сопротивляешься, значит жить будешь, - хрипловато протянул Свирипа. Преодолевая бурное сопротивление и возмущение,

--">