Павел Вячеславович Давыденко - Матриархия (СИ)

чтоб она думала о папе, поэтому и тараторил без умолку.

Но, кажется, она все равно думала.

- Не сдохнешь. Подумаешь - ну простыл немного.

- Хорошо хоть сны те больше не снятся. Ночью кха-кха... Тьфу ты, мерзость! Ночью, снилось, как я иду по большому, чистому лугу. Спускаюсь по долине, а внизу - ручеек, и девушка очень красивая. И я иду к ней, не боюсь совершенно... Сейчас такое уже из области фантастики, - Юрец шмыгнул носом и вновь сплюнул. - И девушка, и луг.

- Весной все изменится. Будут и луга, и с девушками наладится.

Юрец посмотрел сквозь меня. Как будто я предложил ему на Марс полететь или пешком преодолеть Сахару.

- А куда мы сейчас идем, а? У тебя есть план?

- Туда, где потеплее. Ближе к морю. Там морозов не будет. Ты же сам море любишь, а? ездил, помню, каждое лето.

- Да, люблю... кх-ха, кхей! Легкие побаливают. А грудину прям раздирает, - Юрец сунул руку за пазуху, почесался. - Море - это хорошо. Да мы, в общем-то, рядом с ним. Немножко совсем пройти... Да, здорово вам будет.

Я кивнул.

- А какое оно - море? - спросила Риточка. - Мы с папой так и не доехали. Ой! Не дошли. А оно большое, Ромк?

- Очень, - кивнул я. - Иногда синее, иногда - голубое. Всегда разное, каждый день. И волны большие бывают.

- Вот-такие? - она задрала ручонку и подпрыгнула.

- Выше, - усмехнулся сквозь кашель Юрец.

- Выше неба? - спросила Риточка.

- Нет, чуть ниже, - сказал я.

- У-у-у! А я бы покупалась, когда волны! Вжж-жжу-у-у! Совсем и не страшно!

- Ну вот, покупаемся, значит. Только сейчас холодно. Летом вот покупаемся.

Мы еще поговорили немного, и уснули. У меня в голове вертелась какая-то нестыковка, будто упустил что-то. Я долго не мог заснуть, а Юрка кашлял и кашлял. А потом он отрубился, и меня тоже окутало скорее беспамятство, чем нормальный сон.

***

Утром мы нашли Юрку мертвым. Он вылез из спального мешка, и лежал на холодной земле, скрюченный. Вокруг - тусклые плевки крови, подернутые пленкой.

Я не мог оставить своего друга вот так, под деревом, чтобы всякая шваль могла его потревожить. Риточка не плакала, и от этого становилось вдойне страшнее. Что за человек из нее вырастет? Что за девушка, полная страхов, сомнений? Сколько дряни отложилось у нее в подсознании и еще отложится?

Стоит ли об этом думать сейчас, когда ничего еще толком не ясно? Ведь может, Юра прав, безумие не кончилось и... Риточка тоже станет одной из них, когда подрастет.

Копая податливый грунт палкой, я посматривал на нее. Все-таки, похожа на Олю, да и от Ани вроде бы есть черточки. А может, кажется все.

***

Мы сидели на берегу моря, на камешках. Солнце только-только готовится взойти. Мы почти всю ночь шли, чтоб дойти побыстрее. Я простудился, наверное, да и немудрено. Нам попадались аптеки, правда, сплошь с пустыми полками, «Ревит» Юры заканчивался. Мы приписывали ему почти, что магическую силу, но разве могут витаминки спасти от холода и сырости, от промозглого ветра?

Рядом потрескивал костер. Мы промерзли до костей, но сейчас уже не замечали холода. Риточка пищала, что-то рассказывала, то и дело бросая камешки в пенящуюся воду. Все вокруг тусклое, бесцветное. Вот бы солнышко увидеть.

Море темное, неспокойное. Но девчушка была ему рада так, как могут радоваться только дети. Я спросил, сколько ей лет. Оказалось - шесть. А я почему-то думал, что меньше.

- Красииивое мори-ии! Ромк! А там, в мори - папа?

- Да, там папа. И Юра тоже, и Рифат. Там - все. - Девочка повернулась, подошла ближе. Уставилась на меня со всей серьезностью.

- Почему мы их не позовем? Пусть идут к нам!

- А им и там хорошо, - я покашлял и прикрыл рот рукой. - Они сами позовут нас, когда захотят. Смотри, близко к воде не подходи.

Риточка мотнула хвостиком и вновь набрала целую пригоршню камней. Пока тепло, в принципе, но сырость давно укоренилась в суставах, в мышцах и выедает все изнутри. Не знаю, что будет дальше с миром. Есть ли другие Королевы или нет, что происходит в других странах... Да и не хочу знать.

Я поглядел на пальцы, обагренные розовым, подхватил плоский камешек, и обтер об него кровь. Вдали тонула в синеве полоска горизонта.

Камень плеснул и исчез в море, а солнце потянуло за собой новый день.

--">