Михаил Викторович Виноградов - Битва экстрасенсов. Как это работает?

первую и единственную на тот момент в стране Бригаду по оказанию экстренной помощи в местах массовых катастроф и стихийных бедствий, явившуюся прообразом МЧС. С этого времени он постоянно привлекал к ее работе экстрасенсов. В ликвидации последствий наиболее тяжелых катастроф, таких, как землетрясение в Спитаке (Армения), авария на Чернобыльской АЭС, землетрясение в Иране, Михаил Викторович принимал личное участие, оказывая в очагах поражения медицинскую и психологическую помощь пострадавшим и воинскому контингенту спасателей.

Михаил Викторович с 2000 года начал личную работу по составлению визуального и психологического портрета и разработке алгоритма преступных действий маньяков на основании характера преступления. Наиболее ярким примером является созданный им в студии в прямом эфире во время программы «Независимое расследование» на канале НТВ портрет так называемого «Барнаульского маньяка», в значительной степени содействовавший его скорой поимке.

Виноградов — автор более 150 научных работ, в том числе 5 монографий, опубликованных не только в нашей стране, но и в Венгрии, Польше, Японии, США. А многие другие его работы до сих пор имеют гриф секретности.

Награжден Правительственными наградами, Почетным знаком «Изобретатель СССР». Его биография опубликована в Биографической энциклопедии успешных людей России «WHO IS WHO В РОССИИ».

Предисловие  Лекции под грифом «совершенно секретно»

Идея создания этой книги возникла давно. Могу даже назвать точную дату — 16 марта 1999 года. Именно в этот день мною был официально зарегистрирован в Москве Центр правовой и психологической помощи в экстремальных ситуациях. Но от возникновения самой идеи до ее реализации прошло почти 13 лет — «знаковое число», чертова дюжина. Идея книги — это даже еще не скелет, только некий стержень. «Скелет» появился потом, а уже на костную основу стало нарастать и «мясо» — невероятно интересный фактический материал. Да и сам Центр видоизменялся, преобразовывался, шлифовал тематику, выбирал основные направления деятельности. К настоящему времени накоплен большой фактический материал, который позволяет доказательно говорить и о пользе практической деятельности самого Центра, и выдвигать некоторые теоретические предпосылки, на мой взгляд, теперь уже безусловной доказательности существования экстрасенсорики не как мистического явления, а как явления научно доказуемого.

Оглядываясь назад, анализируя свой жизненный путь, я невольно прихожу к почти мистической мысли о предначертанности судьбой моего необычного пути в научной и административной деятельности.

По окончании института меня забрали — в прямом смысле этого слова — в аспирантуру по специальности психофизиология при институте Медико-биологических проблем Третьего главного управления Минздрава СССР, курирующего космос и ракетные войска. Отнесся я к такому распределению, мягко говоря, без энтузиазма. Я хотел быть психиатром. Но на кафедре психиатрии в тот год не было мест. Все три вступительных экзамена в аспирантуру — иностранный язык, историю КПСС и физиологию — я сдал (по моей просьбе) в один день и, не дожидаясь результатов, уехал в спортивный лагерь Первого Медицинского института спасателем.

Вернулся в Москву в конце августа и только тогда узнал, что я давно зачислен в аспирантуру. Через полгода экстерном сдал кандидатский минимум и ушел из аспирантуры. С осени начал обучение в ординатуре на кафедре психиатрии института. Тогда заведовал кафедрой крупнейший советский психиатр и замечательный человек — профессор Василий Михайлович Банщиков. А моим непосредственным шефом был в то время еще доцент кафедры Григорий Иванович Исаев. Именно Исаев вызвал у меня интерес к анализу личности, прогнозу поведения в экстремальных условиях и еще ко многим проблемам, уже вовсю изучавшимся на Западе. А Василий Михайлович привлек меня в качестве технического помощника к анализу паранормальных способностей Розы Кулешовой, Джуны Давиташвили и других людей, которых в те времена еще не называли экстрасенсами, а чаще именовали целителями. Вот такое, я бы сказал, комплексное начало моего научного пути и определило мою дальнейшую судьбу.

В середине первого года обучения в ординатуре меня неожиданно пригласили в партком института. В кабинете секретаря за журнальным столиком сидели два очень плотных дяди в серых --">