Софья Рыбкина - Старая Вена (СИ)

  - Ты папу не любишь, - надулся Мути.

  - Люблю. Просто вы с ним одинаковые - маленькие и несмышлёные. Ну всё, беги, видишь, у меня посетитель, а ты даже не поздоровался.

  Мальчик показал ей язык и, довольно хохоча, выбежал прочь.

  - Совершенно неуправляемое создание, - вздохнула Дита. - От каждой встречи с Томасом у обоих то синяки, то ссадины. И ведь не разлей вода, ничего не поделаешь, - она слегка улыбнулась. - Я сейчас найду тебе то, что есть, а завтра позвоню, если узнаю что-нибудь о тех двух экземплярах.

  Я дал ей свой номер. Когда я ехал обратно, вагон был полупустой; поезд то углублялся в туннель, то выныривал обратно, и тогда моему взору открывались серые мосты, покрытые безвкусными каракулями, а над мостами возвышались устремлённые в небо верхушки громадных домов, и казалось, что сейчас они со всей силой обрушатся вниз, на вагон.

  Встреча с Дитой не шла у меня из головы. Надо же было кому-то свести нас снова, спустя столько лет после болезненного расставания! Мне хотелось знать, счастлива ли она с мужем, будто от её мучений я бы почувствовал себя лучше.

  Я любил её снова, а может быть, никогда и не переставал.

  "Почему она уехала? - спрашивал я себя, словно ответ был где-то поблизости. - Почему я не поехал за ней?"

  Как я тогда разозлился, посчитав, что она предаёт меня; теперь моё негодование казалось мне нелепым. Я смотрел, как мелькают за окном мосты и дома, и впервые за день вспомнил, что не звонил жене со вчерашнего утра. Конечно, она догадывалась, что дело шло к разводу, и сама не беспокоила меня, но сейчас мне захотелось вдруг услышать её голос, рассмешить её, или даже бросить короткое "целую" в трубку, будто это могло спасти и даже в какой-то степени отомстить Дите.

  Уже вернувшись в отель, я позвонил жене, но всё получилось иначе: её голос раздражал меня, и наш разговор длился всего пару минут. Следом я набрал Эдди, но тот был чрезвычайно занят с очередной жертвой своей любвеобильности; мы договорились встретиться завтра. До вечера я промучился над книгами, которые приобрёл в лавке Диты, но вряд ли понял хотя бы строчку.

  Гуляя по Kunsthistorisches Museum на следующий день в компании Эдди, я едва слушал его развязную болтовню; телефон в кармане не подавал признаков жизни. Дита, верно, забыла обо мне.

  "Конечно, когда ей заботиться о призраках прошлого! - поддел меня внутренний голос. - У неё столько дел; только у тебя хватает времени на всякие идиотические страдания".

  Однако, я был неправ; она позвонила мне следующим утром.

  - Дуглас, прости, у меня всё вчера вылетело из головы! Мути опять подрался, а у Герхарда вечером был поезд в Будапешт, и мы собирались целый день. Он обещал посмотреть те книги.

  - Я рад, - непростительно сухо ответил я. - Вы целый день собирались в Будапешт? И надолго он уехал? - наверное, последний вопрос прозвучал некорректно, но Дита не обратила на это внимания.

  - На неделю, - голос её звучал весело. - Какой-то форум искусств, который он не может пропустить. Ты просто не знаешь Герхарда; он взял с собой два огромных чемодана! - она рассмеялась.

  Её муж нравился мне всё меньше.

  - Слушай, я только что отвезла Мути в школу - и теперь мне нечего делать. В лавке сегодня будет помощник. Выручишь? Очень хочу услышать, как твои дела. Ты где сейчас?

  Я ответил.

  - Вот и отлично, я подъеду в течение часа. Договорились?

  Мне не хотелось встречаться с ней, и одновременно я многое отдал бы, чтобы увидеть её ещё раз. Я согласился.

  Не совсем было ясно, зачем Дита позвала меня на встречу, отчего вдруг я стал ей так интересен. Может быть, она сейчас чувствовала то же, что и я; может быть, и ей захотелось воскресить ненадолго то, что мы однажды пережили?

  Как бы то ни было, мы встретились у музея и прошли пешком до Штефансплатц, где решили выпить кофе. Я рассказал ей немного о студенческих годах, о работе, о жене, явно приукрасив

--">