Александр Воронов - Свет далекой звезды (СИ)

свете прожекторов, неоспоримый во всех деталях и сочленениях, на фоне белого борта санитарного катера он казался иероглифом ужаса. Ёжиков остановился, как вкопанный, кто-то по инерции налетел на него сзади, выругался, и мир раскололся. Сверху многотонным тараном ухнула бронеплита перекрытия, ангар сотрясся, как картонный, а Чужие без счёта уже стремились вниз, почти не касаясь стен, и из-за безумия их облика четкие и безошибочные движения казались противоестественными, как конвульсии. В нескольких метрах впереди ксеноморф непонятным клубком вкатился прямо в строй безоружного взвода, встал, мгновенно ощетинившись остриями во все стороны, словно разом раскрывшийся складной десантный нож, но тут с верхней дозорной площадки на Ёжикова упал автомат с фрагментом автоматчика, это его и спасло - это и везение. Пущенной наугад очередью Ёжиков разнес Чужому голову; вместо того, чтобы упасть, тот стал двухэтажным, как в бреду, потому что прямо на него и через него на Ёжикова, визжа, уже летел другой, и казалось, что это визжит и исходит болью раздираемый бешеной атакою воздух. Плача от отчаяния, Ёжиков давил и давил на спуск, он знал, что нападающие не рухнут никогда, но они все-таки рухнули, сразу оба, следом возникший из ниоткуда третий, а потом включившийся на автомате БПВ застонал женским голосом "Васенька, Васенька, как всегда, раком?" Автомат был чужой, Ёжиков был не Васенька, а Валентин, видит Бог, Васенька Ёжиков - это было бы уже слишком, и самому Васеньке тоже было уже не как всегда, а навеки похер, страх молил Ёжикова стрелять, и БПВ кричал: "О, да! Да! Да!" Выдав последнюю очередь, без конца, без цели, по Чужим, по своим, которым все равно уже не мог сделать хуже, Ёжиков перекатился и свалился в люк в полу, непонятно, что за люк, трудно сказать, намеренно свалился или нет, скорее нет, спасибо люку, тот нашел его сам. Прошло с десяток секунд, они решали всё и решили так, что непосредственно за Ёжиковым не сунулся никто. Внутри было темно, но недостаточно темно, чтобы не видеть, что пространства здесь всего три на три, металлический шкаф, какая-то толстая вертикальная труба, за которой, надеялся Ёжиков, был другой выход. Ёжиков заглянул за неё раз, потом другой, это не помогло, выхода не было.

   - Вот в этой дырке мне и конец, - сказал Ёжиков убежденно.

   - О да, засунь свой конец в мою дырку, - со всхлипом задышал БПВ, автоматически реагируя на два ключевых слова.

   - Заткнись!

   - Да, да, заткни меня до самого дна..

   - Закрой рот! - психанул Ёжиков, пытаясь сорвать БПВ с автомата.

   - Нет, не закрой, не закрой, открой, - горячо, лихорадочно не поддавался тот. - О, смотри, я открыла рот, давай, вот, прямо на язычок, эээыыы...

   Ёжиков швырнул автомат на пол, навалился сверху, тут же в ужасе перевернулся с оружием в руках, чтобы не быть спиной к люку, и со стороны казалось, что он борется с реальным противником. Из сумасшедшего хаоса звуков наверху внезапно всплыла и перекрыла всё низкая басовая нота, взревели стартовые двигатели десантного челнока, тут же перешли на визг и захлебнулись в скрежете металла, рвущего металл. По-слоновьи фыркнуло где-то пламя, красноватый отблеск на секунду осветил люк и стену над Ёжиковым, а потом мгновенно вернулась тьма, словно огонь устрашился гореть. Несколько долгих секунд была тишина, прерываемая лишь какими-то далекими, невесомыми, полуреальными позвякиваниями, как будто где-то нехотя падали стальные снежинки. Потом выстрелили из пистолета, еще раз, потом вырвался и повис безумный женский вопль, за ним третий выстрел, а затем кто-то схватил этот вопль в кулак и стремительно поволок куда-то далеко-далеко, вниз, навсегда, навек, без возврата.

   Ёжиков сел на колени, спиною к стене, автомат положил на бёдра. Счетчик боеприпасов показывал семь.

   - Кто-то из пилотов, - сказал Ёжиков.

   БПВ неуверенно перемигнулся голубым, не уловив ключевых слов.

   - Наверное, та, - неопределенно продолжил Ёжиков. - Или та. Другая.

   Голубые огоньки заметались

--">