Инна Михайловна Чеганова - Между нами война

и Ливийским на юге. Земля находится в восточном бассейне Средиземного моря, на стыковой двух культур — Запада и Востока. Всё это — морская артерия Европы и Азии.

Все хотели покорить этот маленький островок, волею судьбы раскинувшийся здесь. Его немногочисленным мужественным жителям всегда и во все времена приходилось мириться с часто меняющимися хозяевами, продающими их из рук в руки и отбирающими лакомый кусок друг у друга вследствие далеко неспокойной политической обстановки в мире.

Вот и теперь Крит встречает новых хозяев. Византия — наследница Римской Империи была расколота, затем здесь хозяйничали по сути те же византийцы, назвавшие свою новоиспеченную республику Генуэй. Это были хорошо обученные пираты — изверги, бороздящие воды под своим белым флагом с красным крестом. Но они были изгнаны более дерзкой Венецией.

Теперь пришла она — промышлявшая на всём, что продавалось. А виной смены властей на этот раз являлся сентябрьский Декрет, подписанный вождем крестоносцев Маркизом Бонифацием Монффератским, чьим трофеем являлся Крит и Дожем Империи морских торгашей — Джакомо Тьеполо в 1211 году. (Эти исторические сведения, касающиеся истории Крита, Венецианского господства и восстаний, немного переделанные в пользу художественного произведения, взяты из энциклопедии «Вокруг Света». )

Бедные изнеможденные критяне!

Издалека за этой причаливающей морской гегемонией в ужасе и с обреченным видом наблюдали пришедшие ради этого зрелища самые смелые местные жители Хераклиона (Хераклион, Гераклион, Хандак — Хандакас, Кандия — столица острова Крит. Сегодня — Ираклион), теперь уже Кандии, боясь подойти поближе.

— Наконец земля! Мы уже близко. — говорил своему немногим взрослому товарищу юный девятнадцатилетний рыцарь, с рвением гребя галеру длинным веслом, звуки гулкого хлюпанья которого вливались в общий плеск. Его темно-коричневые, почти черные, мелкие упругие кудри, доходящие до середины красной от солнца шеи, забавно пружинили от движений их хозяина.

— Таррос, что ты видишь? — почесав бритую голову, вопрошал его товарищ, своим вопросом желавший узнать мечты лучшего друга.

— Алессандро Армандо, я вижу зеленые холмы и горы. Смотри, как это прекрасно! — потея от усилия и предвкушения перемен, ответил вдохновленный Таррос, вдыхая уставшим от соленого морского воздуха носом пьянящий запах приближающихся земель.

— Должно быть, здесь полно древесины для судостроительства. Говорят, что тут есть величественные каштановые леса. — глагольствовал Алессандро, вместо округи разглядывая свежие мозоли на левой руке.

— Да. И не только каштановые. Эта земля, несмотря на её печальную историю, сохранила свой девственный вид. Смотри! — взгляд лазурных глаз Тарроса, кинутый из-под костистой, мужественной надбровной дуги, был направлен на искрящиеся волны, что так послушно превращались в нежную пену, и, ударяясь, разбивались о прибрежные камни.

— Поскорее бы! Устал я уже от этого скользкого весла. У меня копчик болит. — жаловался более прагматичный шутник Алессандро, удивляясь наблюдательности Тарроса. — Что ты ожидаешь от прибытия сюда? — он оглянулся через правое плечо на товарища, сидящего сзади. Его смоляные, с винным отливом глаза, искрились внутренней силой и уверенностью в себе. Они смотрели на окружающее с насмешливой иронией.

— Я? Ничего… Буду служить во благо Венеции. Слава великому Дожу! — выкрикнул Таррос, чем вызвал недоумение гребущих по соседству солдат. Ему льстила не столько фанатичная служба, сколько открывающиеся её посредством пути для романтичной и мятежной натуры.

— Ты смешной, брат! — улыбнулся Алессандро. Но сразу же, немного насупившись, с грустью в голосе, продолжил. — Я уже скучаю по своей Каллисте. — проговорил он, задумчиво вглядываясь в густую зелень острова. В её изумрудных переходах пробивались острые и обтекаемые шапки темных деревьев.

— Надо же, твоя! Не забывайтесь, вы оба, с ней вместе — я все еще ее брат! — дружелюбно засмеялся в ответ Таррос.

Алессандро вновь заулыбался. Молодые люди стали друзьями в раннем детстве, когда отец Тарроса уплыл с Крита из-за семейных распрей. Его тоже звали, только на греческий лад, Александрос. По образованию он был судостроителем.

У Александроса был старший брат — Алексис Каллергис, --">