Игорь Шумов - Год Крысы

– Федя, ты ебанутый? – сказал мне Женя на ухо.

– Охуеть, конечно, пожарище, – любовался бедствием Костер.

– Судный день, – сказал я.

– Да не, это просто Костер разгорелся, – пошутил Эдик, и мы вчетвером засмеялись, где-то вдалеке от пекла бездны. Ко входу по одной приезжали машины скорой помощи, полицейские и пожарные. К моменту их появления спасать было некого – оставшихся огонь поглотил целиком. Обугленные тела виднелись сквозь дым. Такого мрака никто не ожидал. Я, конечно, представлял, что счастье достигается после смерти, но увидев обожженное на сто процентов тело, у которого сквозь черную корку виднеются сырые куски плоти – такого счастья не надо. Огонь пожирает постепенно, заставляет мучиться, от боли хватают судороги, и не дают они просто закрыть глаза. Да и глаз, и век, собственно, тоже нет.

Усевшись на асфальт около перекрытой полицией дороги, мы дышали свежим воздухом. Мне было тяжело, но посильно. Женя протянул мне сигарету и засмеялся:

– Хорошо, что ты живой.

– А что хорошего? – спросил я.

– Бля, ты серьезно? – удивился Эдик. – Ты же умереть мог.

– Плакали наши денежки, да? – тихо спросил Костер, но никто не захотел обращать на него внимания.

– Да, но… я это понял в тот момент, когда слишком поздно было.

– В смысле?

– Не знаю, отъебитесь, – я опустил голову в колени, отхаркивать яд из себя.

– К скорой иди, Федя, – беспокоился Женя.

– Да, тачку только вам в отель вызову.

– Чел, отвлекись. Серьезно. Эдик, Костер – а сходите за врачом, а? Я пока этого ебнутого проконтролирую, чтобы не уснул.

– Ага, – парни медленно зашагали в сторону мигалок, где аккуратно растворились в толпе.

– Ты умереть хотел? – спросил Женя.

– Наверное.

– Дурак.

– Все такие счастливые были, когда вы на сцену вышли. Я никогда людей такими счастливыми не видел.

– А я видел. Когда врач жене ребенка показал.

– Надо же, так просто… Что-то меня в сон клонит.

– Нет, – Женя постучал меня по щекам. – Тебе спать нельзя. Ты как себя чувствуешь?

– Да хуево. Выступление сорвалось, людям плохо, это же катастрофа.

– Вот и выступили, блять, – Женя потянулся за следующей сигаретой. – Помнишь я про знаки говорил? Это был один из них.

– Реально, – я до сих пор не мог поверить своим глазам. – В отель вас надо, нечего здесь делать.

– Тебе точно нормально?

– Да, – я поднялся с бордюра и потянулся руками к небу. – Как новенький, лучше предыдущего. Запеченный с дымком.

– Отлично. Федя, ты это, на счастье так много не концентрируйся. Я, конечно, не в кассу говорю, но… у меня такое чувство, что ты со мной хотел что-то обсудить.

– Я уже позабыл, что именно, если честно.

– Ладно, – Женя задумался. – Нет быстрого счастья, Федя. Чего бы мы не достигли, всегда будем недовольны. Судьба у нас такая, ничего не поделаешь. Ты потому в огонь и бросился, счастья хотел, да?

– Как ты понял?

– Да у меня в Екатеринбурге, когда там жил, у соседей квартира загорелась, и я то же самое почувствовал. Суицидальные наклонности. К врачу сходи. Кстати, а нам заплатят в итоге? Выступления, походу, не будет.

– Я не знаю, Женя, не знаю, ой. Что будет завтра, выживем ли, вообще ничего не знаю. Надо всем отдохнуть мне кажется. Я к врачу, а вы домой, давайте?

– Ага. Ты это, за нас не парься. Ты и так перегорел чутка. Костер либо Эдик закажут тачку, и мы спокойно поедем отдыхать. Набери, как понятно станет, что делать, хорошо?

– Женя, а что такое музыка? – с ничего спросил я.

– Музыка – это все, Федя. Ты бредишь, вот, врача спроси. Он знает лучше.

Неохотно меня забрал с собой врач, повел к машине скорой помощи. Вдалеке растворялись фигуры «Года Крысы», величайшей группы в истории России. Скрываясь от всего лишнего, они исчезли подальше от проклятого места. Да, этот пожар – знак! Что мы делаем что-то неправильно, не в угоду высшему замыслу, а в угоду себе. Нога ступила на обожженный логотип летучей мыши.

– Потеряла крылья, – думал я.

Незнакомые люди вокруг плакали и умоляли о помощи. Врачи не справлялись, ведь их так мало было. На несколько десятков тысяч человек – всего пара машин спасения. Я стирал с лица гарь, она больно щипала глаза. Добрые врачи промыли мне глаза, спасибо, дали воздуха специального, спасибо, и протянули стакан чая, откуда бы он ни был. Как в кино прям, как в кино.