Тимур Ильясов - Обыкновенная трагедия

чтобы у семьи был хотя бы скромной источник дохода. Тяжелые трудовые смены и забота о двух детях полностью поглотили женщину и быстро истощали ее силы. Отец же, словно потеряв стержень, на котором держалась его жизненная воля, начал пить.

Со временем становилось только хуже. Шли годы и их некогда дружная и счастливая семья превратилась в стремительно тонущее, терпящее бедствие судно. Девушка со страхом и недоумением смотрела на своего отца. От любимого человека оставался лишь бледный призрак того, кого она хорошо знала и любила. Теперь же перед нею был жуткий незнакомец, чужак с маской отца на лице, сшитой так грубо, что лишь общие черты напоминали знакомый образ. Он все чаще спал пьяным сном на старом кухонном диване, разбросав грязную одежду, и тошнотворный дух алкоголя разливался вокруг, въедаясь в стены и мебель комнаты. Проснувшись, он злобно кружился по дому и двору, раздраженно громко ругался за мелкие и часто надуманные проступки домашних. Потом он уходил куда-то и приходил поздно ночью смертельно пьяный, а Мария еще долго слышала из своей спальни доносящиеся из кухни его резкие истеричные выкрики, заглушающие жалобные причитания матери.

Пока мать работала на птицефабрике, а отец опускался все ниже, Марии, восьмилетней девочке, самой приходилось смотреть за маленьким братом. Каждое утро мать уходила на работу. Она с гримасой мучения и со слезами в глазах обнимала младенца, полагаясь на несвоевременно взрослеющую дочь. Едва заслышав последний звонок в школе, Мария без оглядки бежала домой за оставленным по утрам наедине с отцом ребенком. Прибежав, она часто заставала младенца истошно кричащим в люльке и измазанного в вывалившимися из пеленок экскрементами. Отец, как правило, спал, заливаясь храпом после вчерашней попойки, или вовсе мог оставить дом, прихватив с собой то, что можно продать для бутылки спиртного.

Иногда после особо тяжелых запоев отец словно просыпался из темного забытья. Он переставал пить, обещал матери исправиться и снова говорил им нежности. Прежний, настоящий отец, к их робкой радости, возвращался, и зыбкое спокойствие приходило в дом. Мать, окрыленная надеждой, готовила ужин, пытаясь сделать его как можно вкуснее в попытках угодить мужу. Дочь, стараясь не шуметь, выметала и вымывала комнаты, будто стараясь очистить их от гадкого прошлого и впустить хорошее новое. Но через несколько дней все начиналось снова, отец вновь начинал пить и липкий тревожный мрак снова смыкался мрачными сводами над их маленькой и несчастной семьей.

Через несколько лет, когда девочке было одиннадцать, отец умер от приступа. Мать, скромная, тихая и добродушная женщина, безропотно и умело провела небольшие похороны. На ее исхудалом бледном лице с огромными темными кругами под глазами, несмотря на горе и обрушившиеся хлопоты, появилось неожиданное выражение едва заметного облегчения. Изможденная, оцепенелая, истерзанная внутри и снаружи, она как больной после долгой схватки с тяжелой болезнью встречала первые дни долгожданной ремиссии. Мария ясно ощущала этой новое состояние матери и не могла подавить в себе настойчивый голос осуждения. Но в то же время она почти по взрослому понимала, что осудить свою мать ей не за что, и со временем примирилась с утратой.

Думая о матери, брате и о прошлом оставленным далеко дома, Мария задумчиво смотрела на мельтешение зданий, машин и лиц за окном автобуса. Внезапно ее мысли прервались картиной, разыгранной прямо напротив нее, как в экране большого телевизора. Мария увидела салон большого автомобиля, остановившегося рядом с автобусом. Молодой мужчина держал одну руку на руле, а другой накрыл ладонь девушки, сидевшей справа. Она, обернувшись назад, с нежной улыбкой смотрела на двух маленьких девочек. Мария не могла слышать ни звука, но было ясно, что девочки, не старше пяти лет, наперебой рассказывали что-то родителям и смеялись. Пухлые ручки описывали в воздухе фигуры, глаза театрально выпучивались, а ножки подергивались от возбуждения. Мужчина переводил взгляд между зеркалом заднего вида, где отражались девочки, и девушкой справа, и нежно поглаживал ее руку. Мария, оцепенев, заворожено смотрела на неожиданную сцену, на случайно вырванную открытку из чужого мира с мгновениями подсмотренного счастья. Но тут перекресток ожил, машины пришли в разбуженное движение и картинка уплыла --">