Айрин Лакс - Хочу тебя напрокат

поверхности рёбер. Когда я стояла к Темирхану лицом, синяка не было видно. Но стоило мне повернуться, как синяк показался во всей фиолетово-чёрной красе.

Асадов прикасается пальцем к синяку. Я зашипела от боли, стараясь не покрикивать.

— Кто это сделал? — спрашивает Темирхан ледяным тоном, надавливая.

— Больно!

— Кто. Это. Сделал. Я и сам прекрасно знаю, что больно! — цедит сквозь зубы мужчина.

— Тогда зачем нажимаешь? — едва не плача спросила я.

— Чтобы ты спросила. Дышать тяжело?

— Нет…

— Значит, рёбра не сломаны, просто ушиб.

Темирхан сам застёгивает на мне блузку, проигнорировал бюстгальтер, отстраняется и тянется за своим пиджаком, висевшим на спинке стула.

Я с каким-то мазохистским удовольствием любуюсь игрой мышц, перекатывающихся под тканью белоснежной рубашки. Раньше друг моего отца отдавал предпочтение спортивному стилю в одежде. Но сейчас начал носить дорогие костюмы.

Темирхан надевает пиджак на меня, заставив просунуть руки в рукава. Потом вытащил свой бумажник и телефон из внутреннего кармана пиджака.

— Кто тебя так разукрасил, принцесса?

Глава 2

Диана

Мужские пальцы ловко подворачивают рукава пиджака, болтающиеся гораздо ниже моих запястий. Теперь он говорит со мной ласковым, спокойным тоном, как будто с малым ребёнком.

— Люди Коваленко, — тихо отвечаю я, стараясь не углубляться в воспоминания.

— Коваль? — неприятно усмехается мужчина, обхватив меня за подбородок сильными пальцами. — Что ещё сделали люди Коваля?

— Ничего. Кроме угроз сравнять меня с землёй.

— Хорошо.

— Хорошо, — повторяю я, не понимая смысла того, что произносят мои губы.

— Поехали. Расскажешь по дороге.

Асадов подхватывает меня под локоть и выводит из своего кабинета. Я едва поспеваю за его широким, размашистым шагом.

По пути к автомобилю ему звонит жена. Темирхан отвечает, договариваясь на сегодняшний ужин.

С каждым мигом раздражение и ненависть всё сильнее разгораются внутри.

Теперь он женат. Богат. Влиятелен.

У него есть всё, что пожелает. Кроме одного — мести за уязвлённое самолюбие. Ему не терпится отыграться за прошлое.

— Хорошо. Я буду на ужине. Поцелуй за меня сынишку, — ровным голосом говорит Хан, открывая передо мной дверь машины.

Он прячет телефон в карман пиджака.

Меня трясёт от возмущения. Только что он договаривался со мной словно с проституткой, а сейчас так просто общается с женой.

Я не выдерживаю:

— Папа был прав, — вырывается у меня против воли. — Ты — тот ещё кобель. У тебя есть жена и сын. Но тебе нужна я.

— Временно. Попользоваться, — напоминает мне с широкой улыбкой Хан, возвращая мои же слова. — Есть возражения?

Он показывает взглядом на дверь. Я плотнее запахиваю его пиджак на груди, понимая, что меня ждёт в случае отказа.

— Нет. То, что было, засчитывается?

— О чём ты? — Темирхан отвлекается на мгновение, называя водителю адрес, по которому нужно ехать. — А-а-а-а… Ты о небольшой демонстрации? Нет, Ди. Семь ночей. Мне нужно семь полноценных ночей. Буду трахать тебя от заката и до рассвета.

Он — мужчина, которого я ненавижу. Если бы не прямая угроза для моей жизни, я бы никогда не попросила его о помощи.

У меня нет выбора, и ему это нравится.

Похоже, Темирхан решил взять реванш за последний раз, когда я с ним общалась.

О той ночи не знает никто, кроме нас двоих. Иногда мне кажется, что её просто не было.

Я бы не смогла поступить с любимым мужчиной так, как она — та девушка из прошлого.

Или всё же смогла, ослеплённая запретной страстью и ненавистью…

* * *

— Куда мы едем? — интересуюсь у Темирхана.

— Разве это имеет значение?

— Имеет. Для меня имеет.

Темирхан никак не реагирует на мои слова, изучая что-то на экране смартфона. Я дико злюсь и почти не контролирую себя, вырывая телефон из его пальцев.

— Куда мы едем, Хан?

На лбу мужчины надувается синеватая вена, пульсируя. Единственный признак того, что ему не плевать.

— Верни телефон.

Я нажимаю на кнопку, опускающую стекло, и высовываю руку с телефоном.

— Куда мы едем?

— Выбросишь мой телефон, тебе не поздоровится. Ты не в том положении, чтобы истерить и фокусы устраивать. Веди себя прилично или придётся разбираться с проблемами своими силами, Самарская.

Мы застываем без единого движения. Смотрим друг другу в глаза, не в силах оторваться.

Напряжение растёт с каждой секундой. Ещё немного — и будет взрыв.

Я отвожу взгляд первой. Закрываю окно. --">