Светлана Ларионова - Такова Жизнь

решительно направился в сторону «Веселого ослика». Он давно уже собирался завести разговор с Крисом по поводу его постоянных возлияний, вводящих Синтию в депрессию. Та просто на глазах сохла, становилась все более молчаливой, а под её большими глазами появились темные круги. Майли, видя мучения своей матери, тоже переживала, но не знала, что предпринять. Даниэль сожалел о том, что согласился на это путешествие: то, что поначалу казалось таким романтичным и по-настоящему мужским занятием свелось к бесконечным завтракам, обедам и ужинам на комфортабельной яхте, по размеру превосходившую квартиру его родителей в Лос-Анджелесе. Трапезы сопровождались настольными играми, просмотром видеофильмов и игрой на фортепьяно. Даже подъем парусов и спуск якоря осуществлялся путем нажатия кнопок, и не требовал сильных мышц Даниэля. К тому же в первом же мексиканском порту города Энсенада Крис напился до чертиков на глазах своей жены и Майли. Тогда, с ужасом понимая, что Крис направляется знакомиться с местными красотками, стоящими у барной стойки, Даниэль попробовал уговорами и легкими подталкиваниями в сторону выхода увезти Криса от бара, но в итоге получил от него такой сильный удар по уху, что свалился прямо на заплеванный пол. Даниэлю не оставалось ничего другого, как позволить Майле и Синтии подхватить себя под белые ручки и вывезти из кабачка под пьяное улюлюканье Криса.

В тот вечер ночевать Крис не пришёл. Он появился лишь на следующее утро к завтраку, – свежий и благоухающий, как ни в чём не бывало. Поцеловав жену и дочь, он уселся на стол. За завтраком никто не проронил ни слова. Оттопыренное и вспухшее ухо Даниэля со временем приобрело нормальный вид, и всё, казалось, позабыли об инциденте. Лишь обычно светящиеся ласковым огнём глаза Синтии приобрели печально-покорное выражение, словно она узнала страшную тайну и не могла её никому доверить. Крис продолжал вежливо приглашать жену в кабачки и бары, но та непременно отказывалась. Снова и снова повторялась та же история: как только яхта бросала якорь в заливе небольших городков, Крис тут же отправлялся «по старой морской привычке» на берег и возвращался он только утром, всегда, впрочем, успевая к завтраку.

Что-то должно было непременно случиться и положить конец пагубной привычке главы семейства, – думал Даниэль. Он надеялся, что Крис ввяжется в драку, и его заберут в мексиканскую «кутузку», а там расправа короткая… И эта старая любовь к портовым шлюшкам… В конце концов, где-то ведь он пропадает все эти ночи! Как-то, измаявшись от безделья, он решил проследить за Крисом. Даниэль со странной смесью ужаса и ликования понял, что самые худшие его подозрения подтвердились, и сейчас он, Даниэль, стал обладателем страшной тайны. Великий и могучий Крис был у него на крючке. В глубине души он, наверное, был не прочь отомстить будущему свекру за унизительные денежные подачки и бесконечные наставления, но себе Даниэль в этом признаваться не хотел: всё, чего он добивался, – это восстановление мира в его новой семье.

Однажды вечером он и Майли четко услышали, как Синтия плакала у себя в кабине, и от этого тихого плача у него душа вывернулась на изнанку. И тогда он решил действовать. Следуя за Крисом как тень, он пробирался за ним в дешевые портовые мотели: там портье с понимающей ухмылкой выдавал почтенному главе семейства ключ от комнаты на ночь. Очередная девица из кабачка, пьяно улыбаясь, поднималась с Крисом наверх, в снятую комнату. Даниэль, почти не прячась, делал снимки своего свекра в обнимку с девицей, не забывая выставлять число и время на своем фотоаппарате. Со времен это отвратительное занятие превратилось в своеобразную охоту, главным трофеем которой становились наиболее откровенные фотографии, – охота, которая хоть как-то разнообразила скучные будни семейного круиза. Всё повторилось и Сан-Хуанико. Но на этот раз Даниэль решил серьезно пригрозить Крису: наличие снимков придавало ему чувство уверенности в том, что Крис, так нахваливавший во всеуслышание дочь и жену во время воскресного чаепития в местной церкви, наконец, раскается и вернётся в лоно семьи.

Мысленно подбирая те слова, что, как он надеялся, непременно дойдут до самого сердца Криса, Даниэль вышагивал по грунтовой дороге, ведущий к «Весеннему ослику». Подходя к кабачку, Даниэль услышал раскаты хохота своего свёкра: похоже, несмотря на ранний час, Крис уже успел «дойти до кондиции». Только --">