Людмила Захаровна Уварова - Теперь или никогда!

мягкого знака — «прогулятся».

Но Егор был терпелив, никогда не уставал поправлять Алешины ошибки и разъяснять, почему то или другое слово пишется так, а не иначе.

И вот однажды Алеша получил за классный диктант четверку.

Сама Надежда Евгеньевна отметила его:

— Если бы не ошибка в слове «терраса», которое ты написал через одно «р», я бы тебе все «пять» поставила…

Алеша расцвел от радости.

Спустя два дня Егор и Алеша пошли на каток. Было весело, шумно, играла музыка, по краям стояли заснеженные елочки с вопросительно поднятыми кверху ветвями.

Алеша помчался впереди Егора, сделал два круга. Ветер свистел в ушах, морозный воздух казался синим и резким.

— Алеша, эй, Алеша, подплывай сюда! — услышал он крик Егора.

Егор стоял возле раздевалки. Алеша подъехал к нему. Возле Егора сидел на лавочке пожилой, осанистый мужчина в толстом свитере оранжевого цвета.

— Это — Алеша, — сказал Егор. — Я ему помогал, и он получил позавчера четверку.

Мужчина одобрительно взглянул на Егора:

— Молодец, товарищу следует всегда помогать.

— Я стараюсь, — скромно ответил Егор.

Позднее Алеша спросил Егора:

— Кто этот дяденька в свитере?

— Наш сосед по дому. Я ему рассказал про тебя, ну про то, что я с тобой занимался…

— Что ж, — сказал Алеша, — рассказал так рассказал.

— А что, разве это неправда?

— Правда, — ответил Алеша.

…Прошел месяц. Алеша притащил в класс старую-престарую, вконец истрепанную книжку рассказов Конан-Дойля.

— Очень интересно пишет, — сказал он Егору. — Прямо не могу оторваться. Даже ночью проснусь, зажгу карманный фонарик, чтобы никого не будить, и читаю.

— Дай мне, — сказал Егор.

— Вот когда всё прочитаю, тогда и дам.

Но Егор настаивал:

— Дай сейчас, сегодня. Я быстро прочту. Через два дня отдам…

Алеша рассердился:

— Я же сказал, что, пока не кончу, не дам. И не проси!

Тогда Егор сказал:

— Ты плохой товарищ.

— Чем же это я плохой товарищ? — спросил Алеша.

— Всем. Забыл, что я для тебя сделал? Если бы не я, ты бы в жизни не получил тогда четверки!

Не говоря ни слова, Алеша повернулся и побежал от него. И во время урока пересел за другую парту. А когда кончились уроки, сразу же, не дожидаясь Егора, ушел домой.

Егор не поленился, вечером пришел к нему объясниться. Но Алеша, едва лишь открыл ему дверь, даже не дал бедному Егору рта раскрыть.

— Так и знай, Егор, — сказал он твердо, — если ты еще раз напомнишь о том, что я четверку получил благодаря тебе, тогда всё. Можешь забыть, что мы с тобой дружили.

Егор посмотрел на Алешино лицо, на его блестящие сердитые глаза и вдруг понял: а ведь в самом деле Алеша больше не будет терпеть. Если он, Егор, еще раз напомнит ему о своей помощи, тогда их дружбе конец.

И он сказал умиротворенно:

— Ладно, не ершись. Больше не буду.

— Никогда, ни мне и никому другому, — сказал Алеша.

— Никогда никому, — послушно повторил Егор и, будучи, в сущности, человеком справедливым, добавил: — Ты на днях еще одну четверку схватил по литературе, только это уже не из-за меня…

Больше они об этом случае никогда не говорили. И дружба их оставалась безоблачной. Но Егор раз и навсегда осознал с той поры: если сделаешь что-либо хорошее другому человеку, никогда не напоминай о своей услуге. Забудь о ней, как будто не было ее вовсе.

И еще он понял, что не хочет терять Алешиной дружбы. Ни за что!

Позднее, уже в пятом классе, он убедился в том, что Алеша, хотя, случается, иной раз подсмеивается над ним, Егором, или раскритикует очередное его сочинение, все-таки по-настоящему хороший товарищ. И готов для друга сделать многое, но сам никогда не вспомнит об этом.

Как-то их класс выступал на вечере школьной самодеятельности. Играли спектакль — инсценировку рассказа Григоровича «Гуттаперчевый мальчик».

Главную роль — гуттаперчевого мальчика, циркового артиста — режиссер Надежда Евгеньевна поручила Алеше.

— У тебя хорошая память, — сказала она, — четкая дикция, ты ничего не перепутаешь, и ты, как все говорят, хороший спортсмен. Полагаю, что с ролью справишься.

— Справлюсь, — обрадованно заверил ее Алеша.

И тут он встретил взгляд Егора. Грустный, обиженный взгляд.

А когда они шли из школы домой, Егор долго молчал, потом вдруг спросил:

— Ну как, доволен?

— Еще бы!

— А сумеешь сыграть, как надо?

Алеша искоса взглянул на Егора:

— Почему это я --">