Эрнест Миллер Хемингуэй - Стремление как счастье

большая макрель, прыгала у кромки пенного следа. Развёрнутая Карлосом «Анита» шла по краю потока мимо крепости Кабаньяс. Белым цилиндром приманка дёргалась и металась в кильватере, а Джози сидел в своём кресле, вытравливая лесу с макрелью по свою сторону кормы.

— У Донована пил один человек, капитан тайной полиции, так он сказал. Сказал, что ему нравится моё лицо и что ради меня он убьёт любого в баре. Я попробовал его унять. Но он сказал, что я ему нравлюсь и что он хочет убить кого-нибудь в доказательство. Он был из тех особых полицейских Мачадо. Тех, с дубинками.

— Знаю таких.

— Надо думать, кэп. В любом случае, я рад, что тебя там не было.

— Что он натворил?

— Он всё повторял, что хочет кого-нибудь убить и тем показать, насколько я ему нравлюсь, а я говорил, не надо, просто выпей и забудь. Он подостынет, а потом опять заведёт: хочу кого-нибудь убить.

— Славный малый, должно быть.

— Дрянь человек, кэп. Я попробовал рассказать ему о нашей рыбе, отвлечь от убийств. Но он сказал: «Срал я на твою рыбу. Не было у вас никакой рыбы. Понял?» И я сказал: «Ладно, срать на рыбу. Поладим на том, что мы оба идём по домам — ты и я». «Чёрта с два!», говорит он. «Я хочу убить кого-нибудь ради тебя, и срать на рыбу. Не было никакой рыбы. Усвоил?» Тогда я пожелал ему доброй ночи, заплатил Доновану, а этот полицейский смахивает деньги на пол и наступает на них. «Чёрта с два ты идёшь домой», говорит. «Ты мой друг, и ты остаёшься». И я пожелал ему доброй ночи и сказал Доновану: «Прости, твои деньги на полу, Донован». Я не знал, что будет делать полицейский, и мне было всё равно. Я хотел домой. И только я пошёл, как этот полицейский выхватывает пистолет и избивает им беднягу галисийца, который пил пиво и за весь вечер рта не раскрыл. Никто не вступился. Даже я. Мне стыдно, кэп.

— Теперь недолго осталось, — сказал я.

— Знаю. Сколько можно уже. Но что не даёт мне покоя сильнее всего… Лицо моё ему нравится, глянь ты! Что у меня за лицо такое, кэп, если подобный тип заявляет, будто оно ему нравится?

Лицо Джози очень нравилось и мне. Больше, чем лица едва не всех остальных знакомых. Понял я это далеко не сразу: лепили его не для того, чтобы оно покоряло с первого взгляда. Его вылепило море, бары, карточные игры и рисковые предприятия, задуманные и исполненные с холодным и точным расчётом. Ничто в этом лице не было красивым, кроме глаз, а их голубой цвет — ярче и оттенка более странного, чем цвет Средиземного моря в самый ясный и яркий день. Чудо что за глаза, а лицо, совсем не красивое, сейчас будто обтягивала дублёная кожа, вся в волдырях.

— У тебя хорошее лицо, кэп, — сказал я. — Наверно, единственное в плюс тому сукину сыну — что он это разглядел.

— Буду обходить забегаловки десятой дорогой, пока не утрясётся, — решил Джози. — Посидеть на площади, с женским оркестром и девушкой, которая поёт, там было чудесно. Скажи начистоту, как ты, кэп?

— Скверно, — сказал я.

— Живот не сорвал? Я боялся за тебя всякий раз, когда ты уходил на нос.

— Нет, — сказал я. — Только спину.

— Руки-ноги — ерунда, а ремни сбруи я обмотал мягкой тряпкой, — сказал Джози. — Не будет теперь натирать так сильно. Ты правда хорошо поработал, кэп?

— А то, — сказал я. — Привыкнуть писать ох как трудно, но и отвыкнуть не легче.

— Знаю, привычка — это погано, — сказал Джози. — А привычка к работе, наверно, сгубила людей куда больше любой другой привычки. Но ты пишешь и забываешь обо всём.

Мы проплывали мимо одной из печей для обжига извести, где Гольфстрим подходил едва не к самому берегу, а берег круто обрывался в глубину. Над печью реял лёгкий дымок, по каменистой дороге пылил грузовик. Несколько птиц кружили над стаей рыбьей мелочи.

И тут Карлос заорал:

— Марлин! Марлин!

Мы увидели его все разом. Он был очень тёмный и на наших глазах высунул нос из воды позади наживлённой макрели. За уродливым, округлым, толстым коротким носом громадной массой под водой проступала и сама рыба.

— Давай же! — заорал Карлос. Потом: — Лопай!

Джози выбирал свою снасть, а я ждал тяги, которая будет означать, что марлин и впрямь заглотнул наживку.

--">