Александр Козлов - Ромашки лепестки на слезы похожи

расстроенная опустошенным кошельком. За городом ее подобрал синий председательский Опель с симпатичным мальчишкой за рулем.

— Во те сюрпрайз! — Таисия разместилась на переднем сиденье, набросила на себя ремень безопасности. — А я и не слышала, что ты вернулся. Дипломированный стал, да? Ой, девки завоют!

— Да девкам далеко до такой красоты, — недвусмысленно Максим прошелся взглядом по ее груди и ногам.

Таисия не упустила этого из виду и по достоинству оценила его попытку зарекомендовать себя представителем сильного пола.

Глаза ее блестели, когда она смотрела на этого красавчика с модной стрижкой. По его взглядам догадалась, что вызвала у него живой интерес и, как подсказывал опыт, отнюдь не платонический. А когда его рука вместо рычага управления скоростями (будто нечаянно!) легла ей на колено, дала понять, что не будет противиться и более настойчивым притязаниям.

В первый раз он ей даже не понравился — быстрый, неизощренный... Однако договорились о следующей встрече.

Одновременно Таисия не игнорировала супружеские обязанности, хотя к Никите, как к мужчине, давно утратила интерес. Однажды поняла, что беременна. Вопрос — от кого?

Ситуация показалась ей даже презабавной. Она много думала, взвешивала, соотносила дни близости с мужем и новым любовником, но так и не смогла определить, чей плод любви дарован ей судьбой-злодейкой. После тайного визита к гинекологу, сомнений в беременности не осталось. Еще раз пораскинув мозгами, Таисия вспомнила, что во время последней близости с Максимом она почти неделю притворялась больной, чтобы избежать постельных отношений с Никитой. Учудила! Снова абортироваться, спускать деньги, а в оправдание непредвиденных затрат восхищаться перед мужем старой, накрепко запамятованной им вещицей как новой — все это показалось ей скучным, набившим оскомину. С другой стороны, даже льстило, что виновником пикантного положения стал сын местного «магната» и что забеременела от самого молодого из всех запомнившихся ей любовников.

Поэтому Таисия не лгала Никите, когда обещала ребенка. В чувствах молодой женщины произошла революция. Она впервые отметила, что всем своим существом тянется к Максиму, болезненно и даже ревностно переживает его отсутствие. Их встречи были нечастыми — всего раз в неделю. В условленный час, когда Никита отправлялся в поле или город, она выходила на окраину села, и Максим увозил ее туда, где оба забывали обо всем — о времени, муже, репутации...

В начале сентября погода стояла душная; в атмосфере назревала гроза, а на сердце Таисии — необъяснимая тревога.

Всю дорогу Максим держался как-то отчужденно. Речь его была отрывистой, ответы односложными, и взглядами почти не встречались. Таисия почувствовала угрозу своему счастью.

Выйдя из машины, парень сорвал белую полевую ромашку и, стараясь выглядеть непринужденно, протянул цветок молодой женщине. Она приняла подарок, глухим голосом спросила:

— Что случилось, милый? Все кончено?

От его взгляда, исполненного непоколебимой внутренней решимости, едва совладала с дрожью. Он как-то неуклюже отшагнул, повернулся к ней спиной:

— Я женюсь...

Если бы сейчас под ногами разверзлась земля, Таисия испугалась бы меньше, чем этих двух простых слов. Конечно, она никогда и не рассчитывала связать свою жизнь с Максимом, но не ожидала, что конец их отношениям наступит так скоро. Она покачнулась, ощущая, как от волнения слабеют ноги, чуть не расплакалась, увидев, что Максим по-прежнему стоит к ней спиной. И ей стало неизменно ясно, что навсегда лишилась места не только в его сердце, но и в жизни.

Любовь лопнула, как мыльный пузырь. Зато осталась частичка этой любви, там, внутри нее, под самым сердцем, которое целых два месяца билось от счастья, и сейчас стала для нее дороже всего на свете. Даже больше самого Максима. Единственное, отчего ей действительно становилось обидно, что не она, как это случалось всегда, инициировала разрыв. Самолюбие взяло верх, и Таисия уверилась, что поступит справедливо, если утаит от него беременность.

— Отвези меня, — прошептала она, печально глядя на нежную, белую, как ее любовь, ромашку, некогда цветущую, а сейчас сорванную под корень, обреченную на увядание...

— Это решение моего отца, понимаешь? — Максим глупо попытался

--">