Борис Виан - Туман

Борис Виан ТУМАН

I

Главный врач сумасшедшего дома проследил взглядом за выходящим из его кабинета Андре. Тот вышагивал, крепко прижав локти к туловищу и запрокинув голову под прямым углом назад.

«Окончательно вылечился», — подумал главврач.

А ведь три месяца назад, при госпитализации, этот тихий пациент мог передвигаться, только раздвинув руки в стороны и уставясь на свой пупок. При этом он гудел, как целая эскадрилья.

«Занятный случай», — добавил про себя главврач. Он вынул пачку сигарет, воткнул одну из них себе в ухо и, мусоля во рту спичку, начал прыгать с ноги на ногу. Затем встал на четвереньки и побежал к своему столу.

Андре прошел метров двести; почувствовав усталость от неудобной позы, он раздвинул руки в стороны, наклонил голову, надул щеки и тронулся с места. Бзззззз…

Почва дрожала у него под ногами, придорожные деревья виляли хвостами. Крохотные приветливые домики с нахлобученными шапками дефлорированных виноградных лоз рассматривали бородатую физиономию пролетавшего мимо Андре, но никаких явно напрашивающихся выводов из этого не делали.

Завидев подьезжающий трамвай, Андре резанул — аж. до крови — по финишной прямой; последовавший затем вопль заглушил звук удара лобных костей спринтера о передок трамвая.

Как он и ожидал, его отвели в ближайшую аптеку и налили лечебной, на спирту, хотя был вторник. Он оставил мелочь на чай и отправился восвояси.

II

Из окна своей комнаты на пятом этаже он снова видел крышу более низкого дома напротив. От не закрывавшихся слишком долго оконных ставень стена была отмечена горизонтальными полосами, совершенно недоступными взору, поскольку ставни оставались всегда открытыми. На третьем этаже какая-то девушка раздевалась перед зеркалом на дверце шкафа, и виднелся кусочек кровати из холодного палисандра, покрытый американским пуховым покрывалом ярко-желтого цвета, на котором выделялись две нетерпеливо подергивающиеся ноги.

Подумать, так девушка вряд ли была девушкой; о том же говорила и табличка на дверях: «Гостиница Спортивная, комнаты на час, на полчаса и на раз». Но сама гостиница выглядела прилично: фасад с красивой мозаикой на первом этаже, на всех окнах шторы; разве что на середине крыши выбилась одна черепица. Остальные, светло-красные, выложенные взамен старых после последней бомбежки, выделялись на коричневом фоне и складывались в профиль беременной Марии Стюарт за подписью мастера — Густав Лоран, черепичник, улица Гамбетта. Соседний дом еще не успели заново отстроить: брезент по-прежнему закрывал огромную пробоину в его правом крыле, а у подножия стены громоздились железные обломки и кучи мусора, заселенные мокрицами и преядовитыми гремучими змеями, чьи трещотки не замолкали допоздна, как бы призывая на черную мессу.

Последняя бомбежка имела и другие последствия — в частности, отправку Андре и сумасшедший дом. Андре пережил уже вторую бомбежку, и в результате его мозг, привычный к обильным возлияниям евангелия Святого Дзано, завертелся преимущественно в вертикальной плоскости, деля таким образом тело на две почти равные части. Мозг, вращаясь по часовой стрелке, устремлял черепную коробку вперед, и для сохранения равновесия руки приходилось раздвигать в стороны. Андре дополнял эту оригинальную позу легко темперированным «бззз» и оказывался в отрыве от нормативных окружающих по меньшей мере на одну-две головы.

Благодаря заботам главврача вышеуказанные последствия постепенно рассеялись; жест же Андре, вернувшегося, едва ускользнув от присмотра радушного врачевателя душ, к старой позе, объяснялся вполне понятным стремлением к свободе, а также неким артистизмом изобретателя.

Этажом ниже часы адвоката пробили пять раз. Удары молоточка по бронзе отдавались в сердце Андре, словно бой производился в его комнате. Церквей в округе не было. Только часы адвоката связывали Андре с внешним миром.

Лакированный дуб. Круглый гладкий циферблат из матового металла. Цифры, нанесенные на красную медь. Ниже, --">