Карой Сакони - Дивное лето (сборник рассказов)

один из интереснейших рассказов молодого Сакони. Его ткань прозрачна и внешне бесхитростна, факты просты и вроде бы непреложны, но увидены они двумя принципиально разными людьми — и вот конец рассказа: молодой корыстолюбец торжествует — еще бы, ведь его подозрения блистательно подтвердились (клиент старика все-таки сбежал не заплатив!), — но его торжество нечисто, унизительно для него же. Победа нравственная — за стариком, который, почти сознательно проиграв в частном случае, сберег в себе душу. Оттого и умеет он радоваться жизни, ощущать красоту грозы, дышать полной грудью — помнить и множить добро.

Тревожный мир сотрясаемого катаклизмами конца XX века в творчестве многих писателей заострил тему одиночества. Важна она и для Сакони. Можно сказать, что он находится с нею в постоянном единоборстве. Не уступает, не смиряется, по, видя трагедию одиночества — многих и разных одиночеств, — ищет истоки этого грозного явления. И как же часто находит их в душевной глухоте, в роковой потере способности попять внутренний мир другого, даже очень близкого человека. «Все мы отчаянно жаждем, — говорит он в одном из рассказов, — чтобы на путях нашей жизни рядом с памп всегда был кто-то, во всем на нас похожий, во всем с нами единый». Жаждем… Эта жажда душевного единения светло и печально звучит в коротком, но необычайно искусно построенном рассказе «Альберт и его жена». Отчетливо слышна она и в одиноком монологе врача, беседующего в новогоднюю ночь со старинным семейным портретом («Зимой»), Так ли непреложна была горькая разлука тех, что в сиянии первой любви глядят на него из потускневшей от времени рамы? И правда ли, что «другой», тот, что всегда рядом, должен быть «во всем на нас похожим»? Зачем? Разве не вернее иной путь — вглядеться сердцем в душу «другого», признать ее и тем сродниться… Та изображенная на портрете семья распалась жестоко, необратимо. А не то ли происходит сейчас в жизни глядящего на старый портрет человека? Сумеет ли, захочет ли он разорвать порочный круг?

Сакони не дает ответа на столь прямой вопрос. Он вообще не охотник ставить, как говорится, точки над «i». И это отнюдь не литературный прием: не сознательное, щекочущее нервы умолчание, а скорее призыв к читателю вместе подумать о том, что и почему в жизни бывает, ну, и как могло бы все обернуться, конечно.

Новеллы Сакони — всегда темы для размышлений о главном в человеческих отношениях, в жизни. «Кажется, мне сподручней всего, — сказал он недавно в одном интервью, — именно в рамках новеллы отображать широчайший поток развития, столь свойственный сейчас пашей жизни, — по тому или иному характерному мгновению бытия запечатлевать человека в процессе его формирования. Именно новелла, на мой взгляд, наиболее удобна для того, чтобы, ограничив себя каким-либо незначительным (с виду незначительным!) эпизодом, поведать о важнейших движениях души человеческой и о совершающихся в ней изменениях». В самом деле, вот его рассказ «Ночная смена», уже упоминавшийся: он действительно «запечатлевает человека в процессе его формирования», когда героиня, поставленная перед решением, какой избрать путь в жизни, впервые осознает неясную прежде и ей самой правду о себе — острую потребность быть нужной людям. В рассказе «Inter аrmа» мы наблюдаем становление характера молодого воина, за одни сутки пережившего и личную драму и острое, счастливое чувство товарищества, чувство солдатского своего долга, которое станет ему опорой на перепутьях жизни.

Но не только к добрым росткам в душах людей внимателен, чуток писатель. С годами его все больше тревожат те злые сорняки, что там и сям произрастают на людской ниве. Он видит многое, но мучительней всего ощущает человеческое равнодушие — поистине, он мог бы тоже воскликнуть со страстью: «Бойтесь равнодушных!» Это они, равнодушные, тупо попустительствуют злу, насилию, жестокости и сами способны стать палачами при виде непохожего на них — чужого, пусть безобидного, но непохожего на них человека («Чужой на горе»), А рассказ «Все торопятся по домам» — ужо откровенная притча об обывательском равнодушии ко всему и вся, из-за которого человек перестает быть человеку братом, по видит ран ближних своих. Сакони в рождественский вечер «являет» людям Христа. В его контексте это отнюдь не религиозный, но чисто нравственный символ, параболическая метафора.

Сакони не только лирик. В Венгрии и в широком мире он хорошо известен --">