Иван Леонтьевич Ле - Роман межгорья

разукрашенных арбах. Их возницы разговаривали между собой почти шепотом, почтительно поглядывая на своего единственного пассажира в европейском хорошо сшитом костюме.

Пассажир провел рукой по своей роскошной шевелюре, стряхнул с нее степную пыль и, не сказав никому ни слова, направился по полотну железной дороги к перрону вокзала.

— Гражданин, эй вы, гражданин без фуражки! — окликнул его начальственным тоном вокзальный милиционер. — Хождение по путям строго воспрещается. Гражданин, я ведь к вам обращаюсь.

«Гражданин» осмотрелся вокруг, покорно улыбнулся, однако не остановился и продолжал идти своим путем.

— Больше не буду! — крикнул он.

— Что не буду? Когда? — переспросил его милиционер. — Говорят вам русским языком, что ходить по путям запрещено.

— Ну, ясно! Товарищ милиционер, я нездешний. Я очень спешу. Возьмите с меня штраф, отругайте всласть, но я должен торопиться. Ташкентский поезд еще не прибыл?

Милиционер растерялся. Стоявший перед ним узбек держался просто и вместе с тем уверенно, безупречно владел русской речью. Наверное, это был не простой дехканин, а какое-то ответственное лицо.

— Зачем ругаться… Да только не полагается посторонним ходить по путям. Конечно… если человек спешит, какие тут штрафы? А поезд сейчас должен прибыть.

Милиционер почтительно взял под козырек и на всякий случай выпятил грудь, то ли заботясь о служебной выправке, то ли невольно стараясь быть похожим на своего статного и сильного, широкоплечего собеседника.

А тот все так же спокойно шел к перрону. Раздался гудок паровоза, из-за поворота появился поезд, он шел быстро, не сбавляя хода, будто собирался проскочить эту станцию без остановки.

— Это тоже отменим. Будут останавливаться, как на узловой или на столичной станции, — тихо проговорил узбек.

Он провел рукой по волосам и застегнул пуговицу на пиджаке. Проходя мимо озабоченного дежурного по станции, на миг остановился, словно собираясь заговорить с ним, но тот был занят своим делом, спешил, и путник двинулся дальше, навстречу поезду.

Задержался он только в конце перрона. Мимо прогремел паровоз; зашипели пневматические тормоза, полетели искры с зажатых колодок, заскрипело сцепление. Поезд остановился.

Еще двигались вагоны, а из последней теплушки ловко соскочил мужчина чуть помоложе и ростом пониже узбека. Они бросились навстречу друг другу:

— Саид-Али! Привет и аллахово тебе благословение! — вскричал приезжий. — Ну, вот и мы… Боже, какую пустыню мы только что проехали!..

Узбек радостно раскрыл руки для объятия.

— Чудесно, Семен! Поздравляю с благополучным приездом, товарищи!

Мужчины обнялись и троекратно поцеловались.

— В полном порядке… Здравствуйте, товарищ Мухтаров, — отозвался еще один юноша, раздвигая дверь вагона во всю ширь.

Семен Лодыженко, уже обнимавший Саида, добавил:

— Порядок полный… Прибыли, правда, не все, бригада наша распалась. Поехали только восемь человек желающих.

— Восемь?.. Ну хорошо, молодцы. Однако, признаюсь, я ничего не понимаю. Объясни хоть в двух словах: что случилось, чем вызван ваш приезд? Нам вернули проект или дали новое задание? Мы же условились…

— Потом, потом, Саид-Али. Проект не отклонили, задание осталось то же самое, только время двинулось быстрее и условия несколько изменились. Но ты не волнуйся, отпуск твой не нарушен, земля все так же вертится… Просто сверху виднее: решено поторопиться с окончанием рабочего проекта. А для этого, естественно, бригаде надо приблизиться к автору проекта, к местности… Словом, как видишь, все очень просто.

— Да, действительно просто и, если хочешь, целесообразно. Хотя я охотно прервал бы свой отпуск и возвратился в Москву.

— В этом нет теперь нужды, мы сами приехали… Или ты, может, недоволен нашим приездом?

— Ну, вот еще что… Оставь свои шутки. Я… Знаешь, друг, я от одной лишь мысли, что это уже не проект, а «материализованная мечта», боюсь от радости сойти с ума! Ты представляешь себе, что значит быть автором проекта этой огромной стройки!.. Только бы не поднимали шума до поры до времени, пока строительство не начнется…