Сергей Иванович Чупринин - Оттепель как неповиновение

надеюсь, будет более решительным и определенным»^[8].

И действительно, второй выпуск, появившийся ближе к концу года, выглядел еще более вызывающим – Н. Заболоцкий, стихи М. Цветаевой с предисловием И. Эренбурга, знаменитые «Рычаги» А. Яшина, статьи М. Щеглова «Реализм современной драмы», Л. Чуковской «Рабочий разговор», А. Крона «Заметки писателя»…

Конечно, – как написал Б. Слуцкий, – «все мы ходили под богом, у самого бога под боком», и устроители рискнули далеко не на все.

Спросили Б. Пастернака, и он предложил «Доктора Живаго». Э. Казакевич как главный редактор взялся за голову. «Оказывается, – сказал он К. Федину, – судя по роману, Октябрьская революция – недоразумение, и лучше было ее не делать»^[9]. Нашелся, правда, благовидный предлог – в романе около сорока листов, а под альманах выбили всего пятьдесят. Так что ничего, кроме раздражения, этот сюжет у Пастернака не вызвал.

Я, – написал он О. Ивинской, – теперь предпочитаю «казенные» журналы и редакции этим новым «писательским», «кооперативным» начинаниям, так мало они себе позволяют, так ничем не отличаются от официальных. Это давно известная подмена якобы «свободного слова» тем, что требуется, в виде вдвойне противного подлога.

Занятнее оказалась другая история с большой прозой для альманаха. В «Литературную Москву» постучался Владимир Дудинцев – его уже отклоненный «Октябрем» роман «Не хлебом единым» завяз в «Новом мире» – и не печатают, и не возвращают. Не возьмут ли «кооператоры»?

И тут – сошлюсь на воспоминания самого Дудинцева, —

прочитано было за сутки! За сутки было прочитано! <…>

А потом Казакевич мне и говорит:

– Дорогой Владимир Дмитриевич, не могу печатать. Не могу. Невозможно печатать. Слишком опасно. Вещь не пройдет.

Тем не менее о передаче романа возможному конкуренту узнал Симонов и – по словам Дудинцева – закричал: «„Немедленно засылайте в набор! Сейчас же чтобы был заслан в набор!“ И роман был заслан в набор в „Новом мире“. <…> Одним словом, роман там пошел».

К большой, замечу, беде – и для К. Симонова, который лишился поста главного редактора, и для В. Дудинцева, которого на десятилетия лишили возможности печататься где-либо.

Впрочем, и «Литературную Москву» отказ от публикации как «Доктора Живаго», так и «Не хлебом единым» отнюдь не спас. Набор третьего выпуска альманаха был рассыпан, и власть, судя по всему, закаялась хоть что-либо давать господам сочинителям на откуп.

Нет уж, только из наших рук и только под нашим неусыпным присмотром. И это, как я обещал сказать, третий момент, третий урок идеологического нэпа.

Власть поняла, что глушить инициативу совсем не обязательно. Лучше ее перехватывать, и вся середина и в особенности вторая половина 1950‐х годов стала эпохой экстенсивного расширения литературного пространства, а говоря попросту, временем, когда новые журналы стали расти как грибы.

1955 год – «Дружба народов» (главный редактор Виктор Гольцов), «Нева» (главный редактор Александр Черненко), «Юность» (главный редактор Валентин Катаев), «Иностранная литература» (главный редактор Александр Чаковский).

1956 год – «Наш современник» (главный редактор Виктор Полторацкий), «Молодая гвардия» (главный редактор Александр Макаров), «Дон» (главный редактор Михаил Соколов), «Москва» (главный редактор Николай Атаров).

1957 год – «Подъем» (главный редактор Константин Локотков), «Вопросы литературы» (главный редактор Александр Дементьев), «Русская литература» (главный редактор В. Базанов).

1958 год – «Урал» (главный редактор Олег Коряков), «Уральский следопыт» (главный редактор Вадим Очеретин).

Конечно, какие-то издания появились в 1960‐х годах, даже в 1970–1980‐х, но карта советского журнального мира сложилась: 60 лет на пути из сталинского скудного единообразия через смуту идеологического нэпа к новому единообразию, правда, уже богатому, а в отдельные времена даже и цветущему.

Что обращает на себя внимание? Строение этой карты по региональному либо же тематическому типу. И, за исключением двух-трех имен, бесцветность фамилий первых, а часто и последующих главных редакторов. Они послушнее или, если угодно, эластичнее. Кто-то из них, может быть, и хорош по своим человеческим качествам, но вокруг них не соберутся «отсталые» писатели, как собрались бы они вокруг редакторов-харизматиков. Следовательно, не --">