Юрий Иосифович Визбор - Ноль эмоций

порвал робу, кричал и на Черныха, что тот его поборол только с помощью медведя, а Черных зло говорил Пирату: «Не лезь!» Пират обижался и уползал под кровать. Он мог привыкнуть ко всему, но когда валили на пол хозяина – сидеть на месте было выше его сил…

А один раз в домино пришел играть боцман. Пират хотел было, как всегда, залезть под койку, как боцман вдруг поглядел на него необычно добрым взглядом.

– А подрос Пират-то на пограничных харчах, – сказал он. – Свыкся?

– Свыкся, товарищ боцман, – сказал Черных.

И они сели играть. Пират никуда не полез. Он стоял на задних лапах перед ними, держась за стол, и смотрел, как стучат костяшками. Боцман играл солидно, не спеша, обдумывая каждый ход. Смотреть собралось много матросов. Игра шла без обычных подсказок и выкриков. Перед каждым ходом боцмана в кубрике наступала тишина. Пират внимательно следил за игрой, будучи немало удивлен необычно тихой обстановкой. Вдруг Плехоткин, игравший против боцмана, закричал дурным голосом:

– Эээх, была не была – ррыба!

И ахнул по столу здоровенным кулачищем с костяшкой.

Пират, стоявший рядом с боцманом, понял, что настала пора действовать, поднял лапу и ударил… по плечу боцмана! Раздался треск отрываемого погона, весь кубрик взорвался от смеха. Боцман, красный от неожиданного удара, вскочил.

– Ты что… ты что?! – закричал он.

Пират прыгнул на пол и мигом забрался под кровать.

– Распустил свою скотину!! – заорал на Черныха боцман. – Завтра же списать на берег! Чтобы духу его здесь не было!

Боцман вышел из кубрика и так хлопнул дверью, что костяшки домино на столе жалобно подпрыгнули.

В кубрике наступила тишина. Кто-то чиркнул спичкой. Кто-то тяжело вздохнул. За стеной хлюпнула волна.

– Нехорошо вышло, – сказал Плехоткин. – Пирата, конечно, никуда не отдадим, но… нехорошо…

– Может, пойти объясниться с боцманом? Ведь Пират же не нарочно…

– Сейчас лучше не ходить… в гневе он. Завтра делегацию выделим и пойдем с утра, – сказал дизелист Сомов.

И матросы стали расходиться из-за стола – кто полез с книжкой на койку, кто сел писать письмо, а Плехоткин вынул гитару. Одну хорошую песню знал радиометрист Плехоткин.

Кожаные куртки, брошенные в угол,

Тряпкой занавешенное низкое окно.

Ходит за ангарами северная вьюга,

В маленькой гостинице пусто и темно.

Пелось в этой песне про северных летчиков, но ребятам всегда казалось, что эта песня сочинена про них – про моряков пограничных войск, которые в любую погоду, днем и ночью, летом и зимой сторожат границу нашей страны.

Командир со штурманом мотив припомнят старый,

Голову рукою подопрет второй пилот.

Подтянувши струны старенькой гитары,

Следом бортмеханик им тихо подпоет.

Эту песню грустную позабыть пора нам,

Наглухо моторы и сердца зачехлены.

Снова тянет с берега снегом и туманом,

Снова ночь нелетная даже для луны…

А ночь над океаном наступала действительно нелетная: начинал накрапывать мелкий дождик, короткие холодные волны стучались о камуфляжные скулы пограничного корабля, вахтенный матрос натянул на голову капюшон. По зеленому экрану локатора бегал тонкий луч, ударяясь о прибрежные скалы, о стаи бакланов, взлетающих над водой, о близкие и далекие корабли. Песни песнями, а служба службой.

– Пойдем-ка, я свожу тебя на палубу – перед сном подышать, – сказал Черных Пирату. – Вылезай-ка. Все равно из рядового тебя разжалуют.

Черных вылез на палубу, Пират – за ним. Они стояли в полной темноте и смотрели в одну сторону – на берег. Корабль по приказу командира отряда шел в порт – сдать нарушителя, которого они захватили тревожной штормовой ночью, и его мотобот. Огни порта были уже совсем близко.

Оттуда, от этих огней, легкий ветер сквозь дождь доносил запах земли.

– Да-а-а… – вздохнул Черных. – А ведь мне в этом году, друг, демобилизовываться. Так-то.

Пират тоже вздохнул.

В эту минуту кто-то выпрыгнул из люка. Пират повернул голову. От неясной тени человека пахло не машинным маслом и не мокрой робой, как от всех остальных матросов. От него пахло рыбой! Пират потянул ноздрями этот хорошо знакомый запах, как вдруг человек кинулся к хозяину и одним ударом сшиб его с ног. Хозяин был большой и сильный, но он стоял боком и не мог, конечно, видеть нападающего. Они покатились по мокрой палубе.

– А-а!… – захрипел хозяин. И тогда Пират кинулся к большой потной спине, от которой шел сильный запах рыбы. Он обнял --">