Библиотека knigago >> Проза >> Советская проза >> Снегири горят на снегу

Василий Михайлович Коньяков - Снегири горят на снегу

Снегири горят на снегу
Книга - Снегири горят на снегу.  Василий Михайлович Коньяков  - прочитать полностью в библиотеке КнигаГо
Название:
Снегири горят на снегу
Василий Михайлович Коньяков

Жанр:

Советская проза

Изадано в серии:

неизвестно

Издательство:

Советская Россия

Год издания:

ISBN:

неизвестно

Отзывы:

Комментировать

Рейтинг:

Поделись книгой с друзьями!

Помощь сайту: донат на оплату сервера

Краткое содержание книги "Снегири горят на снегу"

Далеко, в больших снегах, затерялась сибирская деревня. Почти одновременно приезжают туда молодая учительница Катя Холшевникова с мужем-агрономом и художник Андрей Уфимцев.
Художник, воспитанный деревней, и городская женщина, впервые столкнувшаяся с ее традициями и бытом, по-разному и видят и оценивают людей.
О жизни в сегодняшней деревне, о современной интеллигенции, ее поисках, раздумьях, о нравственной высоте чувств и рассказывает новая повесть В. Коньякова «Снегири горят на снегу».
Повесть «Не прячьте скрипки в футлярах» знакомит читателя с судьбой подростка, чья юность совпала с тягчайшим испытанием нашей страны: шла Великая Отечественная война
Здание сибирской школы, переоборудованное в завод, тяжелый труд, недоедание, дома — холод и эвакуированные… Но повесть написана так, что все обстоятельства в ней, как ни важны они, — это фон, на котором показана по-настоящему благородная натура русского человека. Тема же эта — неисчерпаема.

Читаем онлайн "Снегири горят на снегу". [Страница - 3]

очагов радовались моему приходу.

— А что? Вот кстати!.. Мы давно мечтаем о студии… Знаете, сколько желающих из цехов приходят! Комнату подберем. Нам десять кружков нужно организовать… на общественных началах.

На общественных началах… А чем мне жить?

Я стойко мучился над какой-то композицией, что-то искал… И однажды понял: все, что я делаю, все это для того, чтобы продать, чтобы прожить. Что в сущности никто во мне не нуждается. Я не нужен… Это было неожиданно… Моя живопись, к которой меня так долго готовили, не нужна. Я не верил… А начинать новую работу уже не было стимула. Не было зачем. Для чего? Исчез толчок.

Я понял… Это пришло как облегчение. Пришло сразу. Мне даже стало смешно. Не буду. И я срезал все грунтованные холсты с подрамников.

— Опять что-нибудь изобразишь, — сказал Пронек. — Нас с Юркой на тракторе. Или на стогу…

— Нет… Теперь я с тобой сено буду возить. Или удобрение на поля. Вилами орудовать, навоз на сани накладывать. На морозе. Я давно на морозе не работал.

Пронек рассмеялся:

— Тебя в деревню калачом не заманишь. Столько учился…

Он поднялся и с сожалением смотрел в темную комнату.

Я пошел их провожать.

За воротцами Пронек потолкался с нами и направился к дороге, пробивая в снегу след, хотя светил месяц и была видна глубоко протоптанная дорожка.

— Пойдем ко мне, — попросил агроном. — С женой познакомишься. А то она одна дома. Со мной скоро разговаривать перестанет. Когда ни придешь — нахохлится.

— Что так?

— А-а… — жестко ответил Юрий. — Сама она не знает, что ей надо. Хватило только на три месяца.

Их дом без сеней кажется раздетым. Мы обходим высокий чурбак, задеваем рыхлый бугорок снега — под ногами раскатываются колотые березовые дрова.

Дверь не заперта. В первой комнате полумрак, холодно. В другой… В другой на длинном проводе электролампочка, перекинутая через гвоздь на стене. В углу полочка из досок, застеленная газетой. На ней раскрытая общая тетрадь и листы бумаги. Рядом, завернувшись в желтый тулуп, сидит молоденькая женщина. На кровать наброшено ватное одеяло.

Юрий бодро остановился перед ней.

— Вот моя Катя, — сказал он.

Катя не ответила. Она смотрела в стенку. Юрий покачался перед ней и решительно сел на кровать. Долго сопел, расшнуровывая ботинки. Скинул куртку на чемодан и лег, тяжело закинув ноги.

Я нелепо стоял посреди комнаты, ждал, не откликнется ли Юрий.

Его жена продолжала сидеть неподвижно, сжимая изнутри полы огромного тулупа.

— Я где-то это уже видел, — сказал я. — Да, вспомнил. У Сурикова. «Меншиков в Березове». Старшая дочь. Вместо собольей шубки — тулуп, но скорбь та же…

Она опустила руки, и высокий воротник тулупа свалился назад.

— У вас явная потребность поупражняться в пошлости.

На меня еще никогда не смотрели с такой неумолимой неприязнью. Черные зрачки ее сошлись до булавочных точек.

— Вы бы шли домой… Или куда там… Видите, ваш друг уже спит.

Я опешил. В комнате ничего не было. Некрашеный пол, сгущающийся полумрак. Лампочка пронзительно освещала только угол, и почему-то казалось, что атлас стеганого одеяла холоден.

Легкий же парень этот спортсмен! Свободен от меня, которого бог весть зачем вел, свободен от этой девочки, своей жены.

Мне она казалась именно девочкой. Лампочка горела за спиной, и маленькая головка девочки была темной и неподвижной, как у остановившегося японского божка.

Жена! Неискушенная городская девчонка останется наедине с безжизненно пьяным парнем в нетопленой комнате с голыми стенами.

Мне ничего не оставалось делать, и я смотрел на кровать, приготовленную на двоих.

— Вы бы шли домой. Правда…

Юрий спал, положив согнутую руку на глаза. Я хмыкнул, неуклюже повернулся и пошел, а спиной помнил исписанные листы бумаги под лампочкой и жену агронома в тулупе с пустыми, свесившимися по бокам рукавами.

На улице, трезвея от мороза, подумал, что не хочу никуда спешить. Кругом — белым-бело. Легкий снежок на укатанной дороге. Тронешь ботинком, он не чувствуется, только наст скользкий под ногой. Месяц над дорогой. Словно нарочно для меня. Смотри. Деревня все такая же. Не изменилась, как двадцать лет назад. Парнишка на самодельных лыжах ходил вон по тому сугробу, скатывался у тына, а потом что-то чертил лыжной палкой на стенках сугробов. А резкая тень от талинового кружка растягивалась по снегу.

Что же ты хотел

Оставить комментарий:


Ваш e-mail является приватным и не будет опубликован в комментарии.