Игорь Сосновский - Сын сенбернара
Название: | Сын сенбернара | |
Автор: | Игорь Сосновский | |
Жанр: | Советская проза, Домашние животные, Собаки | |
Изадано в серии: | неизвестно | |
Издательство: | неизвестно | |
Год издания: | 1979 | |
ISBN: | неизвестно | |
Отзывы: | Комментировать | |
Рейтинг: | ||
Поделись книгой с друзьями! Помощь сайту: донат на оплату сервера |
Краткое содержание книги "Сын сенбернара"
«В детстве собаки были моей страстью. Сколько помню себя, я всегда хотел иметь собаку. Но родители противились, мой отец был строгим человеком и если говорил «нет» — это действительно означало нет.
И все-таки несколько собак у меня было».
Читаем онлайн "Сын сенбернара". [Страница - 6]
К тому же собак становилось все больше и больше, и мне все меньше хотелось иметь собаку. Попадались настоящие монстры; они походили на медведей, зубробизонов, на движущиеся кактусы и еще бог знает на что, но только не на собак. А хозяева, влекомые поводками, выступали так гордо и самодовольно, словно это у них был тигриный окрас.
Стремительное увеличение собачьего поголовья представлялось мне явлением закономерным. Жить стало легче. У людей накопился большой запас душевной теплоты; так почему же не поделиться ее избытком с «меньшим братом»!
Но на моих глазах владелец королевского пуделя, тощий, неопрятный мужчина, обрычал бабушку с внуком за то, что мальчик дал пуделю конфету. Он бы и укусил, но бабушка была боевой, и собралась толпа. Мужчина поднимал над головой (чтобы всем было видно) желтый металлический кружок на красной шелковой ленте и, брызгая слюной, кричал, что пуделю-медалисту преднамеренно хотели испортить желудок. А бабушка наступала и тоже кричала:
— Не к собакам, а к людям надо быть добрее!
Ее поддержали, и мужчина стал пятиться. Но пудель не хотел уходить: он жизнерадостно потряхивал смоляной кудрявой челкой, шлепал тяжелыми ушами и тянулся к мальчику, угостившему его конфетой. Он был замечательно красив, и я лично, не задумываясь, отдал бы ему все имеющиеся в мире медали. А его хозяин был вылитая цепная дворняжка, у которой отобрали кость; и в гибкой его спине, и особенно во взгляде было это — дворняжечье — злобное и трусливое, что надо бы укусить, да вдруг стукнут.
Среди этих двоих пудель был главным. Человек носил при себе собачью награду, гордился ею, преданно оберегал пуделя-медалиста… И я удивился противоестественности такого союза.
Пятая собака, о которой я хочу рассказать, принадлежала девочке, чьи волосы в детстве представлялись мне схожими с пухом одуванчика. Той самой девочке, в которую я был влюблен и которая подарила мне «сына» своего соседа-сенбернара.
Мы жили на одной улице, ходили в одну школу, и моя бывшая жена (тогда она еще не была моей женой) училась с девочкой в одном классе. Они были подругами. В то далекое время девочка сказала мне, что у моей будущей жены некрасивые ноги. А моя будущая, жена утверждала, что девочка задавака, имеющая в голове одних мальчиков и никаких способностей к математике.
Мы окончили школу и расстались на много лет. А когда увиделись снова, девочка была уже замужней женщиной. Она сильно располнела, и теперь можно было не опасаться, что ветер унесет ее за синие моря и высокие горы. Но я ее сразу узнал, и моя жена узнала, и она нас узнала. А ее мужа мы не узнали, так как он был не из нашей школы и познакомилась она с ним в институте.
Он оказался приятным, дельным парнем. И мы стали встречаться семьями. Но мы бывали чаще у них, чем они у нас, потому что у нас были сын и дочь, а у них была просторная квартира и не было детей.
Моя детская влюбленность давно прошла. Но взрослая женщина осталась для меня девочкой, в которую я когда-то был влюблен. И поэтому я позволю себе называть ее по-прежнему девочкой, а не каким-нибудь вымышленным именем.
Иногда я ловил на себе ее затуманенный воспоминаниями вопрошающий взгляд. И мне казалось, что она воображает, как бы могли сложиться наши отношения, если бы она в свое время не разочаровалась во мне.
Муж девочки относился к ней с трогательной заботливостью. Он был радушным хозяином и отличным кулинаром; сам любил поесть и с заметным удовольствием кормил других. В их доме не переводились симпатичные гости и было шумно и весело. Засиживались допоздна. А уже под занавес являлся бесцеремонный Эдик и требовал испечь на металлических югославских палочках очень вкусную картошку.
— Ну и нахал же ты! — привычно возмущалась девочка.
А хозяин, добродушно посмеиваясь, шел на кухню, и застолье начиналось снова.
Однажды девочка очень к месту рассказала о «сыне» сенбернара, и эта давняя история стала предметом непрекращающихся остроумных шуток.
Меня они приятно будоражили, но мою жену раздражали. И от этого ли (а возможно, мысленно сравнив меня с мужем подруги, она пришла к неутешительному для себя выводу), но в ее отношении к хозяйке дома