Альберт Семенович Гурулев - Осенний светлый день

плясуна, зелеными переливами колышется платье плясуньи. Ритм пляски все ускоряется и ускоряется. И слышен голос не одной только припевальщицы — выкрикивают, отбивают плясунам ритм почти все присутствующие…

Стараниями Юры Караченцева дверь все-таки открыли, горностайчик исчез в своих подземельях, и мы медленно и молчаливо вошли внутрь дома. Осторожно, словно опасаясь потревожить чей-то святой покой, присели на лежанки. Огляделись без суеты. Просторная изба. Хватало, видно, здесь места и для жизни будничной, и для жизни праздничной. Старожилы вспоминают, что когда-то, теперь уже в давние годы, собиралась молодежь в Русское Устье на посиделки со всех окрестных русских становищ, приезжая порой за многие и многие версты. Быть может, и в этот дом приезжали. А почему бы и нет?

Мы сидели молча и хорошо думалось в этой тишине. И опять думалось, что мы, в сущности-то, неотделимы и от тех людей, которые жили в этом поселении, что мы суть люди одного корня, одного племени, которому судьбой предначертано вдруг устремиться встречь солнцу и идти до самого края земли. И мы неотделимы от тех людей, что плясали в этой избе, и от тех, что построили эту избу, и от тех, что приплыли сюда на кочах и впервые ступили на эти берега. Мы просто разошлись во времени. Они так же, как и мы, ходили по этой избе, сидели на лежанках, смотрели в крошечные оконца на бесконечную тундру.

Один дом остался на старом месте Русского Устья. Всего один дом. Остальные… Частью снесла Индигирка, другие избы разобрали хозяева при переезде. Говорят, что летом, когда сойдет снег, хорошо видны места бывших построек. В других краях о бывшем жилье напоминают остов печи да ямина подполья. Здесь же ничего этого нет. Лишь чуть приметное возвышение. Да еще — на месте бывших русских изб особенно хорошо цветут синие колокольчики…

Всякое современное путешествие на Север начинается и заканчивается самолетом. Таким было и наше путешествие. И снова мы летели над тундрой на маленьком самолете, смотрели вниз на безбрежную сендуху, которая теперь не столь уж пугала своей промерзлостью и пустынностью. Было приметно, как тальник по берегам реки даже через четверть часа полета к югу стал выше, гуще, а еще через короткое время полета далеко на горизонте в полуденной стороне зачернела щеточка леса.

И было ощущение, что прикоснулись пусть к малому краю, но прикоснулись, к живой, несуетной, нелегкой истории своего народа, истории, которая еще, к счастью, не стала историей только книжной.

…Говорят, Север обладает притягательной силой. Все может быть. По крайней мере, душа просит новой поездки в те же не столь уж и близкие края, к людям, которые, как отмечается в предисловии к «Русским сказкам Восточной Сибири», сберегли ощущение кровного родства с предками и которые говорят о себе так: «Все мы русские. Все от землепроходцев пошли. Были и помрем русскими».

--">