Николай Павлович Кузьмин - Соседи

вслед. Давно бы так!

— Неловко… — спохватилась Наталья Сергеевна, застенчиво показав глазами на уходившего.

Спина профессора выглядела обиженной.

Подполковнику стало его жаль, но он возразил:

— Да ну!

— Давайте зайдем, — и Наталья Сергеевна потащила его к высокому крылечку. — Зайдем, зайдем, без разговоров!

Внутри чайной пахло той же прогорклой ухой, точно во всем городе кормили из одного котла. Ощутив во рту противную горечь, Степан Ильич выпрямился всем сухим стройным телом, завел руки за спину и с неприязнью огляделся. Солонки с крупной солью вперемешку с красным перцем, окаменевшая горчица, на окнах липучки от мух… М-да, неаппетитно!

— Степан, — позвал его от буфетной стойки возмущенный Барашков, — дожили, а? На Волге и без рыбы!

В поездке Василий Павлович походил на строгого хозяина, проверяющего свои владения после долгой вынужденной отлучки. Придирчивый глаз старика всюду находил тысячи досадных упущений, и спутники Барашкова уже привыкли, что обо всем вокруг он судит прямо и громко, нисколько не думая о том, что его слышит кто-нибудь кроме своих. Иногда Наталья Сергеевна ойкала и всплескивала руками, а профессор подавлял усмешку и крякал, — тогда Степан Ильич по-дружески делал предостережение, но всякий раз Барашков останавливался, начинал буреть и раздувать шею: «Да ты в уме, Степан? Или мы не у себя дома?» Впрочем, таким он был всегда, всю жизнь, и в танковой бригаде, насколько помнил Степан Ильич, его так и звали: каждой дыре гвоздь!.. Вот и сейчас он, откинув с плеч накаленный солнцем пиджак и отдирая от груди рубашку, оглядывал убогое помещение и высказывался во весь голос.

— Тебя ж не переспоришь, — упрекнул Степан Ильич, приближаясь вместе со своей спутницей. Наталья Сергеевна держалась за его локоть, словно испытывала необходимость в защите.

Еще не старая дебелая буфетчица, царившая за стойкой, приняла возмущенный возглас Барашкова на свой счет и с оскорбленным видом стала поправлять товар на витрине: ломтики хлеба с окаменевшими корочками сыра. Потом она скользнула взглядом по стройной фигуре отставного подполковника, выделила его одного из четверых и, подняв к многоэтажной увесистой прическе переспелые руки, отвернулась к зеркальцу, прислоненному на полке к бутылке «Перцовой».

— Эк!.. — хмыкнул Барашков, разглядывая замысловатую башню на голове буфетчицы, — На что у людей время уходит! А, Степан?

Буфетчица, не опуская рук, мрачно повела в его сторону подчерненными глазами.

— Василий, ты схлопочешь! — негромкой скороговоркой предостерег Степан Ильич.

В эту минуту Наталья Сергеевна затормошила его за локоть:

— Смотрите, смотрите, какая прелесть!

В помещении появились дети, мальчик и девочка. Мальчишка, в картузе и сапогах, с достоинством старшего вел девочку за руку. Когда дети проходили мимо, Наталья Сергеевна в умилении сцепила под подбородком пальцы. Дома у нее остался внук, и всю дорогу ее точило беспокойство, что молодые что-нибудь сделают не так и ребенок заболеет. Она уже была не рада, что отправилась в это долгое утомительное путешествие, и в каждом городе первым делом спешила на переговорный пункт. Так было и сегодня, и профессор Владислав Семенович иронически заметил, что теплоход пристает к берегу только затем, чтобы Наталья Сергеевна имела возможность позвонить домой. В последние дни ее уже ничто не интересовало, она считала часы, когда вернется.

— Братик и сестричка! — прошептала Наталья Сергеевна, наблюдая уверенную повадку мальчишки. Девочка в толстой длинной кофте и платочке шла за ним и диковато смотрела себе под ноги.

Усадив сестренку за пустой столик, мальчишка подошел к буфету и, поднявшись на носки, выставил над прилавком нос. Что он спросил, никто не расслышал. Величественно двигаясь за стойкой, буфетчица небрежно сыпанула на весы горсть конфет подушечек, смела их в тарелку, затем прибавила большой глазированный пряник, налила два стакана чаю.

Вытягивая руку, точно собираясь влезть на прилавок, мальчишка выложил зажатые в кулаке деньги; буфетчица смахнула их в коробку.

У девочки, дожидавшейся братишку, при виде лакомств блеснули глазенки. Мальчишка поискал, куда бы положить картуз, ногой придвинул стул и сел пировать.

Стакан обжигал девочке пальцы, мальчишка сам налил ей в блюдце. Пряник он разломил надвое, сравнил половинки и ту, что побольше, протянул сестренке. Она --">