Лазарь Викторович Карелин - Что за стенами?

вызвенившийся возник голос:

— Хорошо, сейчас буду.

Евгения Павловна опустила трубку, свела трясущиеся руки, устало повторила:

— Сейчас буду… Военная косточка!

6

Шел мультфильм. Не очень занятный, но все равно была в нем важная мысль. У этих рисованных людей и зверей всегда настоящие заботы, про главное у них всегда разговор. О верности, о предательстве, о смелости, о трусости. Мультяшки эти, как их назвала Ирина, — они всегда от притчи, от истока, даже если их делают заскучавшие ремесленники. Фильм, который мелькал на экране, ратовал за то, чтобы добрую, старательную, отзывчивую девочку медведь-волшебник наградил бы по-царски, а злую, жадную и ленивую девочку и ее жадину мать примерно бы наказал. Ведь важная же мысль, чтобы доброе в человеке вознаграждалось. Важная, но из сказки мысль. Еще неясно было, как покарает медведь жадных и злых, куда умчат коротконогую крикливую девчонку и ее мордатую мать волшебные кони, но ясно было, что худо сейчас придется этим отрицательным персонажам. Тоже очень справедливая мысль: злое в человеке должно быть наказано. Но тоже из сказки мысль. А жизнь не сказка, она по-своему кроит. Обид в жизни видимо-невидимо.

Шел детский фильм, мелькала сказочка, а взрослые люди не отводили глаз от экрана, смотрели молча, сосредоточенно. И, кажется, и Маршал смотрел на экран, следил за событиями.

Зинаида Васильевна, как вошла, села поодаль, у дверей на веранду. Вступать сразу же в разговор ей, к счастью, не пришлось, уже включен был телевизор, и можно было, лишь кивнув с порога, сделать вид, что ее заинтересовало все происходящее в доме медведя-волшебника. Подалась вперед, уперлась подбородком в руку, замерла так, ни на что вокруг не желая смотреть. Ни на племянника своего, незнамо зачем очутившегося в этом доме, ни на его бывшую жену, сидящую почти рядом с ним — руку только протяни, ни на свою бывшую подругу, с которой все порвано, все кончено и которая тоже вот сидит, глупо уставившись на экран. И еще этот некий Сергей, некий подснежник, зачем-то извлеченный на свет божий Севой. Что задумали? Зачем собрались? Рубить так рубить. А она-то, она-то сама хороша. Только кликнули — и побежала. Не нашлась что ответить. «Сейчас буду!» Безволие это, матушка!

Сергей так сидел — он в углу примостился, — что был ему виден и экран, и те, что были перед экраном. Он мог поглядывать на их лица, не поворачивая головы, чуть только скашивая глаза. Он видел, как томится сухонькая старушка, уткнувшая подбородок в сухонькую руку. Старушка замерла, но глаза у нее беспокойно поблескивали, спрашивали, негодовали. Шибкий разговор сейчас вела про себя эта старушка.

А Евгения Павловна? И ее выдавали глаза. Тоже замерла, будто занятая сказочкой, но не отсвечивал экран в ее зрачках, в себя ушла мыслями. Прямо за ее спиной висел портрет Маршала. Он был ее мужем, этот человек на портрете. Неверно, что портрет не удался. Неверно, что он был написан льстивой рукой. Жило лицо на портрете, жили глаза. Того гляди, спросит о чем-то Маршал. И вопрос его будет труден, боль прозвучит в голосе.

А эти двое, из-за которых, казалось, даже воздух напрягся в комнате, из-за которых даже собака вот извертелась и издергалась, не зная, куда голову обратить, а они были невозмутимо спокойны. Так ли? Сергей косил, вглядывался. Спокойны. Косолапый мишка мерцал в их глазах.

Заканчивался фильм, прекрасную внушая мысль: злому — черепки, а доброму — награда.

Сергей перестал изучать лица, о себе задумался, в свою ушел жизнь. Детская картинка эта дотронулась мягкими ладонями до его плеч, согрела будто. Напомнила. Не понять что, из какого времени, какой миг, но напомнила. И был тот миг добрым, теплым, мягким. Даже запах у него был. Добрый запах. Так пахнет в детстве. Надо, пожалуй, обзавестись телевизором. Для сына. Он из-за сына и не покупал телевизор, страшась, что этот ящик каждый шаг будет напоминать мальчику о его беде. Слишком много спорта исходит из этого ящика, люди на экране бегают, прыгают, кувыркаются, а парень его едва может ходить. Думалось, пусть читает книжки. Приохотился — вот пусть и читает. Умным растет, много знает уже, не по годам. Вот пусть таким и растет, когда слабость тела восполняется силой разума. Но нет, никуда не спрятаться от этого ящика, сын к соседям стал неведываться и жадно смотрит, как бегают, прыгают, кувыркаются. Надо купить ему телевизор. Пусть смотрит и эти добрые сказки, все --">