Анастасия Антоновна Зорич - Встречи... Разлуки...

дома… уже дома…

В свете ночника лицо его казалось землистым, похудевшим.

— Устал?

Она спохватилась:

— Пойдем, я тебя сейчас накормлю. — Потянулась за халатом.

— Да ведь три часа. Какая еда? Не надо, не вставай. — Николай Степанович сел на постель, сбросил туфли.

— А Вася? Вася, он дома? — Елена Ивановна вдруг вспомнила разговор с сыном и свои тяжкие раздумья.

— Спит. Ты почему спросила?

— Да так. Я рано легла. — Она поняла: всего рассказать мужу не сможет. Если бы Вася был ему родным, тогда бы она не колебалась. Да и устал Коля после рейса.

— Как хорошо дома.

От его ласкового голоса, прикосновения крепких рук куда-то отступили тревоги. Все уладится, не может не уладиться.

Глава 2

Завтрак подходил к концу. Николай Степанович, как обычно, о рейсе рассказывал довольно скупо. Ездили на Цейлоне в обезьяний питомник. Живут шимпанзе в старинном полуразрушенном замке, о котором рассказывают легенды. Будто когда-то принадлежал этот замок великому визирю…

— А ты, видно, в душе поэт, — сказал Вася.

Елену Ивановну больно кольнула скрытая издевка в голосе сына. Но Николай Степанович был в отличном настроении.

— Рейс прошел спокойно, — продолжал он. — Ни в море, ни на берегу ни одного тробла.

— Вообще-то англичане произносят «трабл», — ввернул Вася.

— Как привыкли, так и говорим, — добродушно отозвался Николай Степанович. — А вот перед самым приходом сердце прихватило, и у кого бы ты думала? — обернулся Николай Степанович к жене.

— Неужели у стармеха?

— Э-э, нет. Старик наш крепкий, солнцем и ветром провяленный. Заболел доктор. И знаешь, кто ему уколы делал? Наш кок Дзюба.

— Ваш кок, по-моему, на все руки мастер, — улыбнулась Елена Ивановна, вспоминая круглую как луна физиономию Дзюбы.

— Ворчун он, придира, а чуть что случилось — бегут к нему. Особенно по части медицины. Вот и наш доктор только ему доверился.

— Никогда бы не подумала, что такой румяный бутузик, как ваш доктор, сердечник.

— Вот-вот. Беда, когда такие бутузики в тропики попадают.

— Ничего, скоро их заменят приборы, — сказал Вася. — Два-три человека на «Иртыше» — и весь экипаж. Не будет мотористов, матросов, боцманов. И капитана тоже не будет. Все управление судном — в руках старшего механика.

— Почему старшего механика? Может, капитаны пройдут несколько дополнительных курсов по электронике.

Вася пожал плечами:

— Только какой же это будет капитан? Инженер, оператор или еще как-нибудь должность назовут. А по существу опять-таки механик. Вот и конец романтической касте капитанов.

Николай Степанович попросил жену налить еще кофе и, сосредоточенно помешивая ложечкой сахар, возразил:

— Не скоро все это случится. Кстати, не думаю, чтобы два-три оператора так уж уверенно чувствовали себя один на один с океаном.

— А как же человек один на плоту?

— Ну, это совсем другое. А нам каждый день нужно возить грузы. Море есть море.

— Ты, значит, отрицаешь…

— Я ничего не отрицаю. Я просто не столь компетентен в этой области. Следовательно, и спор наш ни к чему не поведет.

Елена Ивановна с облегчением вздохнула. Завтрак прошел, кажется, благополучно. А потом отец и сын будут за столом редко встречаться. Николай привык обедать, как на судне, в двенадцать. Вася возвращается из института после двух. Вечерами же он вообще мало бывает дома.

Сын уже стоял в прихожей, когда Николай Степанович, наблюдавший за тем, как он у зеркала причесывается, сказал:

— Не понимаю, как в институте разрешают носить такие, с позволения сказать, прически. Куда ваши преподаватели смотрят?

— Большей частью в зачетки, — проронил Вася.

— Вот тебе три рубля. — Николай Степанович встал, вышел в прихожую и положил деньги на туалетный столик. — Будь уж так добр, зайди постригись.

— Сразу чувствуется рука воспитателя! — усмехнулся Вася.

— Вот ты сейчас и мою руку почувствуешь! — Елена Ивановна быстро встала, направилась в прихожую.

Дверь захлопнулась, и на лестнице послышался смех.

— Довел старую, больную женщину, — рассмеялась и Елена Ивановна.

Но Николай Степанович, закурив, хмуро сказал:

— Избаловался!

— Да все они хороши, мальчишки его возраста!

— Я не только в его возрасте, но и постарше был — отца как огня боялся.

— И ты считаешь, что нужно трепетать перед родителями? — мягко произнесла Елена --">