Анатолий Иванович Горло , Григорий Канович , Виктор Афанасьевич Козько , Анатолий Владимирович Софронов , Юрий Герасимович Ильенко , Мурад Мухаммед Дост , Федор Егорович Конев , Булат Багаутдинович Мансуров , Сулико Ильич Жгенти , Фархад Муталибович Агамалиев , Сабир Алиевич Азери , Витаутас Пранович Жалакявичус , Кадыркул Омуркулов , Саулюс Раполович Шалтенис , Леонид Алиевич Махкамов , Тээт Владимирович Каллас , Ходжакули Нарлиев , Владимир Гаврилович Сухоребрый , Манук Яхшибекович Мнацаканян , Юрий Самуилович Каплунов - Киносценарии, 1982 : альманах. Второй выпуск

заниматься делами, генерировать идеи, мужчины в последнее время занимаются в основном тем, что плаксиво строят догадки, почему жена опять не в духе, почему жена опять капризничает. Но я еще не сдался! Хотя тебе это и не нравится.

Катрин молчала.

— Ну, это еще не конец света, не, гибель Помпей, — продолжал Велло. — Это всего-навсего катастрофа в квартире номер двадцать три!..

В пустынных гулких коридорах филармонии, в репетиционных залах и сумрачных фоне слышен голос репетирующей Катрин. Песня то и дело прерывается, слышны деловые реплики певицы и аккомпаниатора:

— Тут чуть громче, Том, да?

— Да-да, форте, теперь порядок.

— А это место?

Репетиция идет в большом и неуютном зале, заставленном стульями, футлярами музыкальных инструментов, пюпитрами. За роялем сидел концертмейстер Том, человек средних лет с кудлатой бородой и лицом грустного пройдохи. Он взмок от жары и неимоверных потуг скрыть, как ему все надоело.

Расстегнув еще одну пуговицу на рубашке и многозначительным движением отерев пот со лба, он покосился на пачку сигарет на рояльной крышке.

— Дыми, старина, дыми, — кивнула Катрин.

Она уселась верхом на стул, хотя видно, что чувствует себя в этой позе неловко. Так Катрин заставляет себя бороться с жизненными передрягами.

— Помоги мне, Том, — попросила она по-дружески. — У тебя хороший нюх, ты всегда знаешь, что да как. Как мне поладить с этим «Кокосом»?

— Да-а… Это довольно приличный ансамбль. А главное, он завоевывает популярность. Но откуда же я знаю… У меня уже давно никакого нюха нету. Как наступила эпоха диско, мой нюх сразу испортился, стареть стал… А этот их Тороп — стреляный воробей.

У Катрин хватило наглости коротко и грубовато рассмеяться в ответ:

— Ну уж, ну уж. Я ведь тоже не первый день на свете живу… Ладно тебе…

— Знаешь, тебе не мешало бы подобрать репертуар повеселее. Видишь ли, Катт, твоя манера иногда просто пугает публику. Ты ужасно серьезный человек, даже улыбнуться лишний раз не хочешь. Будто не поешь, а мораль читаешь. Если тебе это раньше никто не говорил, то можешь сейчас сказать мне спасибо. Улыбаться надо, Катт, улыбаться!

— Спасибо, Том! Я и в самом деле про это знать не знала. Сроду мне никто ничего такого не говорил.

— Ты хочешь насовсем с ними остаться?

— Еще не знаю, — Катрин неопределенно пожимает плечами.

Том перебирает клавиши. Какая-то минорная мелодия…

— Это, конечно, не мое дело, каждый сам знает, что, как и вообще… Но что у тебя все-таки случилось с этим большим оркестром?

— А что там могло случиться? — Катрин опять задели за больное место. — Ну, ушла просто. Сколько можно колесить по огромной стране…

— Ох, уж эта Эстония, — вздыхает Том.

— При чем здесь Эстония?

— А при том, что очень уж небрежно она порой обращается со своими певцами. Возьми Милицу Корьюс…

— Что ты меня с Милицей Корьюс сравниваешь! — озлилась вдруг Катрин. Она поднялась и нервно заходила по комнате. Приблизилась к роялю.

— Еще раз попробуем, а? — спросил Том.

И Катрин снова поет про то, как трудно, когда тебе уже не семнадцать, а гораздо больше…

«Кокос» в полном составе шагал вниз по улице Виру. Тороп прижимал к уху миниатюрный транзистор, откуда доносился голос Велло: «Шестое место — «Витамин», седьмое — «Прожектор», восьмое — «Крылл»… десятое — Катрин Пруун и «Кокос»…

— Я же говорил!.. — кричит раздраженно один из музыкантов.

— А помнишь эту неудачную репетицию после записи?

— Подождите… Она нормальная певица и музыка для нее — все, — пытался успокоить друзей Тороп.

— Чушь! Публика ее не принимает!

— Тороп! Ты ее позвал, ты ее и гони!

Тороп хотел было снова возразить, но понял, что это бесполезно.

А у Катрин песня никак не клеится, в голосе нет ни уверенности, ни настроения. Том, отерев пот со лба, сделал вид, будто все в ажуре. Но в голосе его звучит озабоченность:

— Слушай, Катикене, что с тобой?

— Ах, снять бы эту голову с плеч и положить сюда, на рояль, чтобы отдохнула…

В репетиционный зал буквально влетела красивая молодая женщина. На ней яркое летнее платье, она не ходит, а порхает, не говорит, а щебечет. Кажется, что в помещении все преобразилось стало ярче и светлее.

— Привет, Томми! Бонжур, Катрин! Пляши, Катрин, тебе письмо от поклонника!

И Катрин действительно в неожиданном порыве радости сделала --">