Александр Григорьевич Письменный - Ничего особенного не случилось

Ничего особенного не случилось

История и современность

В этой книге Александра Письменного, скончавшегося четыре года назад, собраны произведения самые разнохарактерные и разновременные по срокам их создания. Однако книга производит удивительно цельное впечатление, ибо в каждом рассказе открыто, художественно мощно выражена индивидуальность писателя, его нравственная убежденность.

Книга читается с увлечением, но современному читателю, особенно молодому, для наиболее глубокого и верного понимания авторской концепции необходимы, на мой взгляд, некоторые историко-биографические пояснения. И я, давний друг Александра Григорьевича, а говоря душевнее, Саши Письменного, эти пояснения обязан сделать.

А. М. Горький при своем журнале «Наши достижения» собрал группу молодых, а точнее сказать, начинающих писателей, — в нее входили: Н. Атаров, А. Письменный, В. Козин, А. Бек, М. Лоскутов, Е. Босняцкий, В. Канторович, Ф. Пудалов, Н. Старов и я, многих из них теперь нет с нами.

Алексей Максимович был редактором-наставником и воспитывал нас умно, доброжелательно, строго. Горький знал, что молодым без жизненного опыта пробиться в литературу невозможно, что лишь жизненный опыт является надежной идеологической опорой художественного мастерства, а люди, не ведающие жизни своего народа, либо становятся неудачниками, либо мыкают свой век окололитературными ремесленниками, И с благословения Алексея Максимовича мы поехали в «университеты» новостроек первых пятилеток: на Магнитку, на Днепрострой, в Кузнецк, на Урал; так я подружился о Сашей Письменным в Донбассе, в Горловке, куда мы приехали, я — из Ленинграда, Саша из Москвы, — с редакционными удостоверениями, подписанными Горьким.

Молодое героическое время первых пятилеток! Вся страна была строительным фронтом, и мы жили, именно жили на новостройках. И рабочие, инженеры считали нас, питомцев Горького, не гостями, а сотоварищами по труду. Оттуда, с передового края пятилетки, каждый из нас привез свою первую книгу рассказов и очерков.

Сейчас я отчетливо вижу, что если бы Алексей Максимович не заставил нас эти годы пробыть, пусть новобранцами, на передовых рубежах пятилетки, то мы политически бы не закалились столь быстро, нравственно бы не возмужали, да и технологией писательского дела, вероятно, не научились бы владеть уверенно.

Горький постоянно напоминал нам о творческом смысле социалистического труда. Труд — это творчество. В труде советский человек плодотворно выражает силу разума и чистоту чувств. И потому труд — святыня.

Это общественно-нравственное учение А. М. Горького поможет читателю понять, почему самые значительные произведения А. Письменного посвящены именно трудовому творчеству советского рабочего класса. Думаю, что «рабочая тема», как теперь говорят, пришлась по душе писателю и потому, что детство Саши прошло на заводе в Бахмуте (ныне Артемовск), где его отец работал инженером. Не будем преувеличивать значение биографического фактора в литературе, но признаем, что детские впечатления незабываемо живописны и душевно благотворны.

Книгу открывает своеобразное лирическое стихотворение в прозе «Большой мир». Пусть вхождение маленькой мордовской девушки Маринки «в большой мир своей Родины» показано условно, но читатель, конечно, почувствует поэтичность рабочей судьбы молоденькой крановщицы мартеновского цеха. Здесь, в этом вдохновенном прологе книги, уже поставлена серьезная мысль, волнующая долгие годы писателя: труд нравственно выпрямляет, просветляет человека. Люди на белом свете живут разные: и покладистые, и строптивые, и капризные, и упрямые… Гурий Чикин, мастер цветного литья (рассказ «Речные просторы»), отличается самодовольством и блажью. А буровой мастер Кузнецов («Буровая на море») чувствует себя обиженным, допустим, обоснованно, а может быть, и чуть-чуть капризничая. Но перед возвышенными целями созидательного труда рабочего коллектива эти житейские огорчения становятся пустяковыми.

«Он (Чикин) не мог жить без своего дела, без зеленеющего, как в преисподней, огня над тиглями с расплавленной медью, без людей, толкущихся рядом со своими формами, своим литьем…»

--">