Вячеслав Иванович Пальман - Девять хат окнами на Глазомойку
Название: | Девять хат окнами на Глазомойку | |
Автор: | Вячеслав Иванович Пальман | |
Жанр: | Советская проза | |
Изадано в серии: | неизвестно | |
Издательство: | Советский писатель | |
Год издания: | 1984 | |
ISBN: | неизвестно | |
Отзывы: | Комментировать | |
Рейтинг: | ||
Поделись книгой с друзьями! Помощь сайту: донат на оплату сервера |
Краткое содержание книги "Девять хат окнами на Глазомойку"
«Девять хат окнами на Глазомойку», новая повесть Вячеслава Пальмана об одной из деревенек Нечерноземья, — история о страстной борьбе людей, озабоченных судьбами нашего сельского хозяйства, с людьми косного и консервативного мышления.
Повесть «Приказ о переводе» воссоздает образы людей, для одного из которых пашня — средство для сиюминутных достижений, а для другого — вечная ценность. Конфликт этих людей положен в основу повести.
Читаем онлайн "Девять хат окнами на Глазомойку". [Страница - 3]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (184) »
Вот в эти зимние дни и произошло событие, след от которого тянулся далеко и долго.
Вызвали Дьяконова в район утром. А вернулся уже в сумерках — и прямо к Савиным домой. Покряхтел на пороге, руки потер и этаким кошачьим шагом вошел в горницу, сам на себя не похож. Улыбался, поглядывая на Михаила Иларионовича. Улыбался Катерине Григорьевне. Погладил по голове внучку Катюшу, а заговорил о чем-то нелепом и пустом. Савин сразу почувствовал, не к добру эти улыбочки, тем более что и попахивало от председателя. А вообще-то он редко когда позволял себе принять. Случалось, конечно, если праздник какой, не отказывался. Или вдруг не в ладах с совестью очутится, ну и тогда для заглушения сердечной боли. Но праздников в тот день не отмечали. Значит, что-то произошло.
Сели ужинать. Дьяконов все улыбался, глаза у него светились тревожно. От рюмки наотрез отказался. И руки не знал куда девать. Тогда Савин и спросил:
— Плохие новости?
— Хуже, скажу тебе, некуда.
И голову опустил, в глаза не смотрит. Внезапно, на выдохе, сказал:
— Поповку перечеркнули. Неперспективная. Списали… Сегодня много чего списали.
— И Лужки? — Савин побледнел. Слухи давно носились.
— И Лужки тоже. Как ни доказывал и ни протестовал, сделали по-своему. Одно на уме: сселять всех в Кудрино, держать деревню экономически необоснованно, дороги туда нет и не будет, в общем, закрывай. Все решено, и перерешать никто не собирается. Бери, говорят, Дьяконов, перо и подписывай вот тут и тут. Бумаги под нос, сами Глебов с Румянцевым над душой. Завтра им нужно эти бумаги везти в область.
— И ты подписал?
— А что — я? Все председатели заложили свои деревни, не я один. Семнадцать деревень. Подписал, куда же денешься. Ну чего ты на меня уставился? Побыл бы на моем месте…
— Если бы побыл — не подписал, — злой тихо произнес Савин. — Мы как договаривались? Держать во что бы то ни стало. Ты помнишь? Ты согласился со мной — удержать?
— Значит, я — кто по-твоему? Кто? — запальчиво крикнул Дьяконов и поднялся.
Михаил Иларионович не сдержался и сказал ему — кто. Не очень уж страшное попалось слово, мог бы и похлестче аттестовать, дрожал всем телом, но, видно, вспомнил, гостем тот в доме. Сдержался, но и того, что сказал, с лихвой хватило.
Не ссора, а схватка. В полный голос. Катерина Григорьевна кинулась было успокаивать мужиков, но, поняв, из-за чего они загорячились, заплакала, прижала ладони к лицу и ушла с внучкой в спальню. Там, слышно было, и внучка разревелась, глядя на бабушку. Их родимое гнездо!.. Ломать дом, в котором родился муж и где еще живет его мать, которую она любила как свою собственную! И почему? Разве Лужки не так работают? И что это за экономические соображения, если деревня дает хлеб и мясо, да и сама жива-здорова?.. А ее уже на снос, как ненужную.
Мужики разошлись. Председатель в пылу спора начал даже отстаивать решение района. Иного выхода у него просто не было: бумагу-то подписал, согласился, чего гнуться на две стороны! Вот и твердил: надо, надо сселять. Кому и для чего надо — доказать, конечно, не мог, лучше всех знал, какой вклад в исполнение планов идет из Лужков; малолюдные, они давали более десятой части зерна и картошки, откармливали двести бычков — половину плана по мясу. Тут уж не без упрямства, лишь бы свою совесть обмануть да не поднять руки вверх.
Поссорились они в тот февральский вечер, кажется, навечно. Дьяконов ушел не простившись, сильно хлопнув дверью. Савин целую ночь глаз не сомкнул, лежал тихо, продолжал спор молчком, находил новые и новые доводы. Временами падал духом, слабел. Жена тихо ходила за дверью. Спит, не спит? И тоже мучилась. Внучка одна за всех спала, не ведая, что творится. Счастливое детство!
С тяжелой головой, с какой-то неуверенностью и с живой обидой пошел Михаил Иларионович в правление. Стояло тусклое, снегом и ветром наполненное утро, село вроде бы еще спало, людей не видно, но агроном знал свое дело и шел, чтобы делать это дело. Его ждала еще одна сложность: предстояло говорить с Дьяконовым о житейских проблемах. Как разговаривать после вчерашнего с бывшим другом?..
Он обратился к Дьяконову на «вы» и ограничился несколькими словами, сказанными сухо- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (184) »