Сергей Александрович Снегов - Наши на большой земле

нас зима? Помнишь, у Пушкина: «Но наше северное лето — карикатура южных зим». Вот какая у нас зима. Снег выпадает, растает — грязь, снова выпадает, снова грязь. И так до марта, а в марте сразу весна, еще больше грязи, и все загорается — пахота, сев, взмет паров. Не заметишь, как лето наступит. Ну, конечно, огурцы, зеленый лучок, черешня. Как у вас с огурцами и лучком?

— Где там! Это же Арктика. Парниковые есть, в столовых немного дают, но никогда досыта не наешься.

— А у нас сколько хочешь — огурцов даже собаки не жрут. Зима у вас, наверно, страшная?

— Не говори! Жуткая. Зима, собственно, начинается не сразу. К осени тундра становится огненно-красной, краснее ваших роз.

— Это с чего? Одурела?

— Может, с точки зрения законов природы и дуреет. Не поверишь — все, листья, корни, ствол складываются в один пылающий ковер. В это время ягоды много — морошка, брусника, голубика, смородина, шиповник. Женщины варят варенье, наливки заводят. Начинается отлет гусей — специально берешь неделю отпуска для охоты. В лесу тишина, и лес желтый, не представляешь даже, сколько оттенков есть у желтого цвета, это нужно самому посмотреть. Разведешь костер, поджариваешь гуся, а внизу — пламя, рубины, чуть повыше — золото, лимонные краски, а еще выше голубоватое небо, такое нежное, нежное…

— Послушай, да это красиво!

— Красиво, конечно. Но сколько же это дней? Неделя, две. А потом начинается ужас.

— Морозы?

— Нет, морозы еще не так страшны. От них легко спастись. Укутайся в шубу, напяль шапку с ушами, валенки на ногах, рукавицы меховые — что тебе все морозы?

— Так чем же страшна зима?

— Пургою. Вот это, точно, ужас. Пурга в Заполярье — жестокое испытание для всей природы, не только для человека. Мороз градусов сорок пять — сорок восемь и начинается ветерок. Сперва он слабенький, но такой колючий, что всеми способами от него уворачиваешься. Потом он усиливается, воет, свистит, грохочет, а мороз все падает градусов до двадцати. Тут уже ветер несется со скоростью тридцати метров в секунду и все валит — людей, машины, заборы. Все наружные работы останавливаются.

— А на заводе?

— Ну, что заводу сделается? Работает, выполняет план. Ходить трудно, сквозь ветер лезешь, как сквозь стену, за пять минут ходу вспотеешь, как мышь. Бывает, выйдешь на улицу прогуляться и приходится шарф разматывать, жарко.

— Позволь, позволь, зачем же в эту адскую погоду прогуливаться?

— Видишь, лично у меня сердце здоровое и я люблю ветер. Мы с приятелем Василием Николаевичем Игнатовым, он тоже чудак — да ведь только чудаки и держатся на севере, — иногда в пургу прогуливаемся часок-другой. Но мы из удовольствия, а другие по необходимости — автобусы не ходят, никакая машина не выдерживает такой погоды.

— А человек выдерживает?

— Конечно. Еще не создано машины крепкой, как человек. Но ты представь, как все клянут север, когда приходится в пургу тащиться в город за четыре километра. Лицо зарастает льдом, ресницы в пуд.

— Забавно бы разок поглядеть!

— Еще бы. На всю жизнь запомнится. Ну, и полярная ночь. Три месяца не видим солнца. Днем немного рассветет, так, вроде ваших сумерек, и небо в это время тонкое, красновато-голубое, а луна стоит в полдень прямо перед глазами. А через час уже все темно, как в погребе. Зато апрель у нас хорош. Солнце светит двадцать часов в сутки, горы блестят, как бриллиантовые, с непривычки без темных очков ходить трудно. Мороз небольшой, и в это время лыжные прогулки или просто так шляешься в горах. Надеваешь меховой жилет или телогрейку и на целый день в горы.

— И не холодно?

— Ну, где там! Пустяки. Я тебе скажу вещь, которой ты удивишься. Загорают. Дочерна загорают на снегу на солнце. Я еще люблю так. Взять ружьецо и на куропаток — три-четыре убьешь, одну зажаришь, и часок поспать на снегу. Станет боку холодно, перевернешься на другой, а солнце припекает порядочно.

— И не простуживаешься?

— Меня не берет. Кого берет, тот не спит, а сидит у костра. Многие раздеваются до пояса, так нагишом и мчатся на лыжах с горы. В эти дни хорошо на песца ходить, но это не для любителя. Другие берут оленьи нарты и мчатся в тундру. Поразительная скорость — до сорока километров в час выгоняют олешки. В мае тоже несколько деньков неплохих. В июне везде гремят ручьи, зелень, цветы так и прут из земли, и получается забавное сочетание: лежит гора снега, целый ледник, а рядом с ним розы шиповника, щавель — --">