Владилен Вячеславович Леонтьев - Пора охоты на моржей

Владилен Леонтьев Пора охоты на моржей

Пора охоты на моржей Рассказ

I

Весна в тот год пришла на Чукотку как обычно, но всем казалось — очень рано. Может быть, потому, что после холодных пуржливых дней сразу стало тепло. Быстро почернели вершины холмов в тундре, южные склоны сопок. Оголились гребни галечных кос, снег уплотнился, осел, впитал влагу и должен вот-вот хлынуть веселыми звонкими ручьями. Не зря чукчи называют это время Имлырылин — Месяц весенних вод. В тундре, бродя по проталинам, закурлыкали — журавли, высоко в небе потянулись большие стаи белоснежных канадских гусей, держа путь на север к гнездовьям. Солнце круглые сутки висело в небе и лишь «ночью» слегка касалось своим краем горизонта.

В чукотском поселке, расположившемся на узкой косе, неожиданно раздавался протяжный звонкий крик:

— Нен-ке-тег-эг-эг! Сто-ро-но-о-ой!

И далеко-далеко, в конце лагуны, от вершин почерневших холмов отрывалась узенькая извилистая полоска. Вот она показывалась над гладкой белой равниной ледяного покрова лагуны и медленно тянулась к косе. Над косой полоска сбивалась в кучку, затем выравнивалась над льдами моря и исчезала вдали. Это начали весенний перелет нарядные утки — гаги. И потянулись по косе вереницы нарт, а у кого не было собак, те шли пешком с дробовиками за плечами. Весенняя утка самая вкусная, сочная, и после однообразной зимней еды она особенно приятна. Пусть даже кое-кто придет без добычи, но все равно из его котла будет исходить аппетитный запах дичи: соседи обязательно поделятся.

Прошли стаи уток; люди сбили охотку, дичь стала обычной, повседневной в пище приморских чукчей. Но весна не медлит, она торопится и, словно хочет порадовать людей, делает им добро.

В середине мая вдруг подул резкий береговой ветер — ынэнан, оторвал от берега лед, оставив лишь узкую полоску припая, которую сдерживали массивные глыбы торосов. Кромка припая угловатая, извилистая. На ней-то и стали в ряд, забелев среди подтаявших и потемневших торосов, свежевыкрашенные колхозные вельботы с черными ободками бортов. Вельботы с крутыми загнутыми носами были похожи на чаек, которые присели передохнуть на льдины, сложив крылья с черными кончиками. Передохнут и вспорхнут, улетят в море. И однажды утром нарушил морскую тишину веселый рокот моторов — вельботы, как чайки, понеслись в море. И началось новое трепетное ожидание первого моржа, первой добычи.

II

Льда в море еще много, далеко выходить рискованно, и правление колхоза обязало бригадиров держаться парами. Но разве удержишься рядом, когда гонишь зверя?! Невольно вельботы в море теряли друг друга из виду.

Оторвалась от своего напарника и бригада Тэюнкеу, как только заметила во льдах двух моржей. Старый Оо предостерегал бригадира и советовал не забираться в гущу льдов, но тот, увлеченный, с сердцем ответил:

— Пока вы, старики, думаете да прикидываете, и зверь уйдет.

Это была неслыханная дерзость, и Оо, обидевшись, перестал вмешиваться в дела. «Пусть делает как хочет», — решил он и стал безучастным взглядом осматривать проплывавшие рядом льдины.

В вельботе было семеро.

Самое почетное и важное место на корме занимал Тэюнкеу. Он молод и очень решителен — даже чересчур. Часто, не рассуждая и не задумываясь, он принимал смелые решения и проходил на вельботе там, где, казалось, вообще невозможно пройти. И ему везло. Первый выход в море, когда его бригада за каких-то шесть часов добыла трех моржей, укрепил веру Тэюнкеу в свои бригадирские способности. Сгрузив поспешно на припай мясо моржей, он тут же заторопился в море. Правда, кое-кто пытался возразить, что надо бы хорошо перекусить, попить чайку дома, а потом снова на охоту. Но Тэюнкеу не стал слушать и сказал, что все можно сделать на ходу, в вельботе. Примус есть, мясо Свежее есть, чай, сахар, хлеб тоже есть, — что еще надо? Пока идем, молодежь сварит еду на носу вельбота и перекусим, не теряя времени, а кто хочет спать, пусть поспит. Доводы разумные, к тому же первая удача вдохновила остальных.

Рядом с Тэюнкеу, на самой последней --">