Альберт Валеевич Мифтахутдинов - Головы моих друзей

Он снимал старика год назад, когда знакомил своего шестилетнего сына с дедушкой Теиным, как называл его М. «Дедушка Теин, наверное, давно забыл об этом. Разве мало его фотографировали? — думал М. — Надо бы сдать пленку обработать тут, пока еще не уехал с «материка». Надо бы не забыть…».

Щепкой из твердого дерева — стекой — резкими движениями Ольга снимала с глины лишнее, и эти кусочки левой рукой разминала. Сходства с собой пока еще он в этой глине не замечал.

— Рано еще, ты не рассматривай так, — сказала Ольга.

Наверное, все, кто позировал раньше, так же ревниво и тревожно смотрели, как из ничего что-то получалось, и каждому хотелось, чтобы получилось, и Ольга знала наверняка, о чем они думают.

— У нас еще несколько дней впереди, придется тебе терпеть, раз попался, — смеялась она.

Пришел Виктор.

— Я так и знал, что искусство требует жертв.

— …новых жертв, — сказал М.

— Послушай, почему она так относится к друзьям? За что она их так?

— Я вот тоже думаю, — рассмеялся М. — За всю свою жизнь я не помню, чтобы сидел вот так долго без движения. Это ужасно. Ни на одном собрании я не высиживал больше получаса.

— Здесь не собрание, мальчики, — сказала Ольга. — Кончайте дебаты, выпить еще успеете.

— Мы уже свое отпили, — похлопал Виктор по плечу массивный бюст из гипса, тонированного под гранит.

— С кем это ты так фамильярно? — спросил М.

— Ты не узнаешь?

— Нет.

— Ну смотри же!

— Нет.

— Да это же Виктор! — не вытерпела Ольга.

М. присвистнул. Он смотрел на Виктора, постаревшего, седого, крупного человека. Наверное, каждый маршрут по земле и по жизни лег морщинами на его красивое лицо, лег на спину тяжестью невидимого рюкзака, и М. сравнивал его с тем, молчаливым под камень Виктором (теперь он узнал его, это был действительно он, молодой), и понял, что так его изваять могла только любящая женщина.

— Ты здесь похож на молодого Маяковского, — сказал М.

— Я похож на молодого себя, — сказал Виктор. — А это плохо. Теперь я знаю, что было и чего уже не будет.

— Он ничего не понимает, — сказала Ольга. — Он здесь такой, каким он будет всегда, какой он есть. Мужчины никогда не знают того, что знает о них женщина. Правда?

— Правда! — в один голос сказали они с М.

— А ну вас, — бросила Ольга работу. — Идемте ужинать.

…И еще три вечера позировал М.

В последний вечер пришел Виктор.

— Ну вот, будет у нас на полке еще одна голова.

— Оля, отольешь мне копию? — спросил М.

— Конечно. Только приезжай за ней сам. Отправлять не буду. А зачем тебе?

— Ну… — помялся М. — Одна голова — хорошо, две — лучше.

— Тогда отолью. Приезжай.

М. смотрел на себя, узнавал и не узнавал.

— Знаешь что, — сказал он Ольге, — надо, чтобы свитер получился. Чтобы свитер был получше. Подтяни его под самый подбородок. Этот мой уже сел.

— Да-да, Ольга, — сказал Виктор, — вот в чем дело.

Виктор знал, что М. не носил пиджаков. Они не шли к его небольшой коренастой фигуре. Он не знал, что делать с карманами и пуговицами. Однажды его бывшая жена все-таки купила ему костюм, и он мучился, и все свое носил с собой, извлекал из карманов костяные амулеты из моржового клыка, камни со дна реки Амгуэмы, зубы лося на связке, и нож с ложкой и вилкой, и кусок коры, похожий на лицо усталого пьяницы, и бусы из шишек стланика, и черт знает что еще — бросил он носить пиджаки. А за отворотами свитера все время носит спички и сигареты и никогда не теряет.

Ольга несколько раз ударила по глиняной голове, мастеря прическу, и М. инстинктивно втянул голову в плечи. Виктор заметил его реакцию. Значит, портрет получился. Он ревниво следил за работой Ольги, хотел, чтобы она удалась, чтобы понравилась М.

М. удивлялся, когда ловил взгляд Ольги. Она смотрела на М., на его лицо, но в лице видела только нос или глаза, или подбородок, смотрела на часть лица, ту, которая нужна была тому, глиняному, и М. пытался так же посмотреть на Ольгу, потом на Виктора, но ничего не получалось, он видел их целиком, со всем, что знал за долгие годы дружбы, и он улыбался.

— Ты можешь не улыбаться? — спросила Ольга.

— Не могу, — сказал М.

М. слез со стула, остановил вертящийся станок, и они стали секретничать с Виктором на темы, о которых всегда догадывалась Ольга. Она засмеялась, сказала, что пошла готовить омлет, без которого М. жить не мог, как он --">