Анатолий Ларионович Буйлов - Летят гуси

тревожно гоготал и, вытянув шею, беспокойно крутил головой...

Мы вскинули ружья. Два оглушительных выстрела одновременно хлопнули в тишине. Вожак, словно ударившись о стену, шлепнулся в озеро. И в то же мгновение слева от нас одиноко прозвучал еще один выстрел. Мы не придали этому значения. Мы молча смотрели на убитого гуся, он лежал на отмели и казался кусочком грязи на чистом зеркале.

— Ты в какого стрелял? —спросил Геннадий.

— В переднего, — признался я.

— И я в него, — сказал Геннадий.

Каждому из нас неловко было подойти к добыче первым, мы стояли на месте и вопросительно поглядывали друг на друга. Кто же убил гуся? Оба мы отлично стреляли и не могли промахнуться в этого гуся с такого близкого расстояния. Скорей всего, наши выстрелы одновременно достигли цели. В душе я уже уступил гуся Геннадию, но он невозмутимо перезаряжал ружье. Слева от нас раздался шорох шагов, раздвинулись кусты — и перед нами вырос рыжеусый, круглолицый охотник с ружьем-автоматом. В знак приветствия он притронулся двумя пальцами к измятой фетровой шляпе, чуть помедлив, кивнул и, решив, что этого достаточно, молча прошел мимо, шаркая просторными штанинами из грубого брезента. Озираясь он что-то высматривал на земле. Потом он быстро повернулся к нам и резко, громко спросил:

— Где он?

— Кто он? — в один голос недоуменно переспросили мы.

— Ну, кто-кто?! Вы што?.. Гусь мой где упал? — возмущенно крикнул охотник, отступив на шаг и подозрительно ощупывая нас своими серыми, чуть навыкате, глазами.

Это было так неожиданно и так нелепо, что мы, не успев ничего толком сообразить, торопливо, как по команде, указали на озеро:

— Да вот же он! На отмели лежит!

Увидев гуся, охотник встрепенулся. Он торопливо спустился к озеру, подняв голенища сапог, забрел в воду, взял птицу за крыло и, довольно улыбаясь, поволок ее к кустам.

— Эй! Слышь? Э-эй! — неуверенно окликнул его Геннадий.

Дойдя до кустов, охотник нехотя повернулся, цепко придерживая одной рукой уже подвязанного к поясу гуся, недружелюбно и подозрительно, готовый защищать свою добычу, спросил:

— Ну, чего еще?

— Да ничего! — махнул рукой Геннадий. — Просто я хотел сказать, что стреляешь ты ловко.

— А-а! Это точно, — облегченно протянул охотник и вдруг с бахвальством сказал: — Сто десять шагов насчитал, а срезал — как не было! Видели? Учитесь! — И ушел.

Мы продолжали стоять, изумленно переглядываясь, еще не зная, возмущаться нам или смеяться.

Тем временем на кромку леса как-то незаметно и очень естественно плавно выкатилось огромное малиновое солнце. На бурой тундре там и сям тихими кострами зажглись кусты берез, и озеро в пламенном кольце березовой листвы, казалось, тоже излучало бледно-розовый атласный свет. У самых наших ног, на хрустящих подмерзших мхах, ярко краснеют, будто подсвеченные изнутри, рубиновые капли уже обтаявшей клюквы. Мы зачарованно оглядываем тундру. Красота-то вокруг какая! Разве мало нам этого? Разве мало нам этого?! А гуси все летят и летят в далекие неведомые страны, и крик их печальный все острее и глубже проникает в наши души...

1966

--">