Библиотека knigago >> Проза >> Советская проза >> Братья


СЛУЧАЙНЫЙ КОММЕНТАРИЙ

# 869, книга: Принцесса африканская
автор: Михаил Николаевич Волконский

"Принцесса африканская" Михаила Волконского - это классический роман в письмах, который представляет собой захватывающую и трогательную историю любви, преданности и культурного столкновения. Роман повествует о Мириам, африканской принцессе, которую похищают и продают в рабство в Россию. Там она встречает князя Григория Волконского, который покупает ее свободу и влюбляется в нее. Их любовь подвергается испытаниям предрассудками, социальными различиями и политическими...

Константин Александрович Федин - Братья

Братья
Книга - Братья.  Константин Александрович Федин  - прочитать полностью в библиотеке КнигаГо
Название:
Братья
Константин Александрович Федин

Жанр:

Советская проза

Изадано в серии:

неизвестно

Издательство:

Правда

Год издания:

ISBN:

неизвестно

Отзывы:

Комментировать

Рейтинг:

Поделись книгой с друзьями!

Помощь сайту: донат на оплату сервера

Краткое содержание книги "Братья"

Роман «Братья» написан одним из лучших советских прозаиков, выдающимся художником слова К. А. Фединым (1892–1977).

В книге автор мастерски передал волнующую неповторимую атмосферу тех дальних лет — Октябрьская революция, гражданская война, место интеллигента в великом всенародном движении, революция и искусство.

Иллюстрации художника Г. Филипповского

Читаем онлайн "Братья". [Страница - 166]

думаешь о ребенке?

— Что о нем думать? Пока я буду его ждать. А там…

Она живо приподнялась на локоть и засмеялась так, как будто до сих пор весь разговор был очень игривой и легкой болтовней:

— Знаешь, Никита, я недавно проходила мимо Смольного и встретила замечательную женщину: справа у нее под мышкой — портфель, а слева — младенец, ей-богу! Через плечо вот такой лямкой — платок, и в нем младенец. Я бы тоже так могла, честное слово, ха-ха! Мне кажется, что за эти годы я страшно пристрастилась к необыкновенному. И мне до такой степени скучна всякая добродетель, что просто ужас!

— Это можно считать приговором? — глухо спросил Никита.

— Ну зачем такие слова, Карев! — воскликнула Варвара Михайловна, все еще сверкая своей улыбкой, — Мне просто кажется сейчас, что наша близость вряд ли долговечна… Подожди, куда ты? Куда ты? Куда ты, Никита?.. Никита!..

Но он уже не слышал ее зова.

Он не слышал ничего. Беззвучие окружало его непроницаемой массой, он двигался сквозь массу, не ощущая сопротивления, ни тяжести своих шагов, ни своего дыхания. Оно овевало его легко исчезающими серыми клубочками пара, которые цеплялись за воротник и скоро посеребрили черную поверхность меха снежной белизною. Безжизненный ночной час проходил над городом. Темнота и туман уравнивали улицы, и строения безлично отступали куда-то вглубь.

Не город, а пустыня развертывалась по земле, и пустыней, повсюду одинаково принимающей человека, шел Никита.

Все его лицо запорошилось инеем, снежная крошка повисла на мельчайших шерстинках шубы, белым пуховым платком покрылись плечи.

Он шел, не зная места, времени и цели, в тон равнодушной власти одиночества, в какой возвращался из степи, потеряв отца, возвращался домой, чтобы продолжать жизнь, от которой бежал.

К нему вернулись чувства только на рассвете. Он осмотрелся. Какой-то мост был перекинут к островку, накрытому белым плетением деревьев. Набережные раскосо бежали по сторонам. Снеговая равнина реки покоилась мирно. Ни живой души не было видно кругом.

Никита перешел мост. По островку тянулись решетки и заборы дворов. Тротуары были расчищены, сугробы лежали ровной и высокой грядой, и мертвая неслышность простиралась над холодным покоем земли.

Но вдруг в этой неслышности Никита уловил мерные вздохи. Они плавно приближались, возрастая, усиливая свою тяжелую полноту.

Никита остановился. Какая-то птица с утренней, сонливой медлительностью пролетела невысоко над головой.

Он улыбнулся. Мерные вздохи полета напомнили ему первый его детский испуг, когда в смирной и такой же беззвучной, как этот остров, степи маленький Никита прикоснулся к громадному, непонятно-суровому миру.

Никита вспомнил последнее свое счастливое лето, зеленым облачком проплывшее над ним, и стужа закрепила на его лице горькую, усталую улыбку.

Так, с этой улыбкой, он перебрал в памяти все утраты, понесенные за ночь. И так же, как на этом унылом островке, Никита не увидел вокруг себя ни живой души.

Он повернулся, чтобы идти куда-нибудь дальше, но взгляд его упал на громадные черные буквы:

НИКИТЫ КАРЕВА
Он снова стал. На одинокой, покосившейся витрине была наклеена свежая афиша.

В третий раз
симфония ор. 17
НИКИТЫ КАРЕВА
под управлением автора
— Опусы, еще раз опусы, — пробормотал Никита, отрываясь от витрины.

Да, может быть, только опусы становятся его уделом на всю жизнь.

Мир отвергал Никиту Карева, чтобы принять. Обогащал одну его судьбу опытом несчастья и утрат в другой.

Ничто не повторится.

Но к Никите снова возвращается слух, и все становится как будто по-прежнему: деревья в инее, хрустит снег, и кровь еще наполняет сердце.

Пусть так.

Октябрь 1926 г. — март 1928 г.

Примечания

1

Губная помада (франц.).

(обратно)

2

Он остановился на толстых корешках немецкого словаря… с четким именем Мейера… — Словарь Мейера — энциклопедический словарь, неоднократно переиздававшийся в Германии в конце XIX — начале XX века.

(обратно)

3

Герострат — грек, уроженец Эфеса, сжегший, по преданию, в 356 году до н. э. храм Артемиды Эфесской, чтобы запечатлеть свое имя в памяти потомков.

(обратно)

4

Ад (итал.).

(обратно)

5

--">

Оставить комментарий:


Ваш e-mail является приватным и не будет опубликован в комментарии.