Иван Владимирович Сотников - Свет всему свету

смеху.

— Ну, влепил, — поддевал он Семена, — прямо снайпер.

— Перестань.

— Теперь майор тебя запомнит.

— Перестань, прошу!

Дверь распахнулась, и в сени выскочил ординарец Моисеева:

— Что же ты натворил, Зубчик?

— Не говори, сам не знаю, что будет.

— Ладно убиваться, ступай: пельмени стынут.

— Бог с ними, с пельменями.

— Ступай. Я зараз слетаю тут.

Зубец с Валимовским уселись за стол.

— Можешь меня поздравить, Зубчик, — примирительно сказал Серьга, уплетая пельмени, — только что назначен ординарцем командира полка.

— Да ну, в самом деле?

— Вызвал к себе, расспросил, — продолжал Валимовский. — Я все начистоту выложил: и как у румын служил, и как бежал от них после освобождения Бессарабии, и как воевал с сорок первого. А командир говорит, дескать, мне не денщик нужен, а надежный помощник, расторопный, смекалистый боец. Сказал, и переводчиком у него буду. Хорошо знаю по-румынски. Не горюй, авось и тебя поддержу.

Зубец все же расстроился. Вот те и пельмени. Лучше уж ехать, может, забудется. Лишь бы выручить у Моисеева сумку. Слегка приоткрыл дверь и несмело поманил начальника тыла. Но тот, занятый гостями, отмахнулся с досадой.

— Погоди, дай им остыть, — сказал Валимовский.

Когда в хату вошел Жаров, Моисеев наполнял стопки.

— Нашего полку прибыло, — весело произнес он, приглашая к столу офицера.

— Садись, майор, за компанию, — поддержал полковник.

Подобные встречи на привалах были обычны, и майора никто не спросил, кто он и откуда.

Жаров пристально поглядел на Забруцкого, потом на Моисеева, чокнулся с ними и решительно поставил стопку на стол:

— В рот ее не беру, — тихо признался он, — только виноградное.

— Да вы как красная девица, — огорчился Моисеев.

— Что поделать!

— Ну как там? — нетерпеливо спросил Забруцкий.

— Тылы без ножа режут.

— Погода не солдат — ей не прикажешь, — вздохнул Моисеев.

— Люди сильнее погоды — они все могут, — возразил Жаров.

— Все, да не все, — заупрямился Моисеев.

— Те, что не пробавляются пельменями, все могут.

— Эка диковина, — отмахнулся начальник тыла. — В полку у нас чуть не каждый день пельмени.

— Давно тут? — поинтересовался Жаров.

— Да только что стали, невмоготу.

— А там с часу на час ждут приказа форсировать Прут.

— Что поделать, ночью дождь, а сейчас, смотрите, какая метель.

В дверь опять нетерпеливо заглянул Зубец. Моисеев рассерженно поднялся из-за стола и подошел к двери.

— Что тебе?

— Сумку дайте, поскачу обратно, а то комполка всыплет, пожалуй.

— Больно ты ему нужен.

— Тише, товарищ капитан, услышит же.

— Кто тебя услышит?

— Жаров!

— Что ты мелешь?

— Да он же за столом у вас...

— Как за столом? — прошептал Моисеев, закрывая за собой дверь.

— Ну да, у вас, разве не узнали?

Побледнев, Моисеев прислонился к стене. Вот те и «красная девица»!

— Как с сумкой-то, товарищ капитан?

— Иди ты к черту, — рассвирепел Моисеев. — Не до сумки тут...

Собравшись с духом, он вернулся к столу и с трудом отдал рапорт.

— Так как же вы кормите полк? — строго спросил Жаров.

— Товарищ майор, мы...

— Не оправданий, порядка требую, слышите, порядка! — подчеркнул Жаров и приказал поднять обоз по тревоге.

«Да разве коней убедишь словами: им овес подавай», — подумал Моисеев, а вслух сказал:

— Кони не выдюжат.

— Горячий обед бойцам приготовить на марше, — продолжал Жаров, — а всем офицерам тыла всю неделю выдавать сухим пайком. Пусть знают, каково без горячего.

— Слушаюсь.

— И смотрите, впредь не отставать!

— Слушаюсь, — упавшим голосом произнес Моисеев.

— А полк по-прежнему ежедневно кормить пельменями! — не без иронии заключил Жаров.

— Слушаюсь, — совсем раскраснелся начальник тыла.

Жаров, а за ним и Забруцкий направились к двери.

— А с пельменями у вас здорово получилось, — засмеялся полковник.

— Не люблю хвастливой болтовни, — ответил Жаров. — Пусть не бросает слов на ветер.

— Конечно, конечно.

Полковник лишь теперь сказал о своем назначении и, распрощавшись, уехал. Жаров расстался с ним без сожаления. Чувствовалось, они чем-то не понравились друг другу.

Майор прошел во двор, где его заместитель по политической части майор Березин уже разговаривал с коммунистами и комсомольцами тыловых подразделений. Разъяснив им приказ командира, он сказал, что беречь военное имущество — задача первостепенная, но беречь затем, чтобы как можно лучше --">