Михаил Алексеевич Кузмин - Чудесная жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро

дитя духам нравится. Потом на руке и на голове мальчика написал некоторые слова, велел ему не спуская глаз смотреть на намазанную руку, и в сем положении начал он свои заклинания. Наперед спросил он у дяди моего, так чтоб ребенок не слыхал, какое явление хочет он, чтобы сыну его представилось. Дядя просил Калиостра, чтоб он представил ребенку мать его и сестру, которые были дома, для того чтоб ребенок не испугался, ежели видение начнет ему казаться. Около десяти минут после заклинаний ребенок закричал, что он видит мать свою и сестру; тогда Калиостр спросил у него: что делает сестра? на что ребенок отвечал: что она держит руку у сердца, как будто бы у нее там что болело. Спустя несколько времени дитя опять закричал: сестра моя целует брата моего, которой теперь лишь домой приехал. Здесь должно мне сказать, что когда господа сии из дому дяди моего поехали в дом г. фон Говена, которой чрез несколько улиц от дядина дому отстоял, чтобы сделать в нем первый магической опыт, в то время сего брата двоюродной моей сестры в городе не было; да мы и не ждали его в тот день, а щитали его еще в семи милях от города. Но в самой тот час, когда сделаны были сии заклинания, вошел к нам сверх чаяния нашего двоюродной мой брат, а сестра моя не за долго перед тем чувствовала такое сильное биение сердца, что ей весьма худо сделалось» (там же, с. 90–96). В примечаниях 1787 года Шарлотта дает следующую интерпретацию этого случая: «Я должна признаться, что описание сего первого опыта весьма меня поразило, и я по тогдашней моей к чудоверию склонности, столь много возмечтала о Калиостре, что после того я уже ни о чем спокойно судить способности не имела. Дом же, в котором производился сей опыт, столь далеко отстоял от дому дяди моего, что никакое бы оптическое зеркало туда не могло действовать; и сие самое еще больше утвердило меня в тех мыслях, что Калиостр действительно имел власть, как он уверял, над бесплотным сонмищем; а для сей-то причины я столь подробно описала в моих записках 1779 года сие обстоятельство, дабы чрез то представить его нашему чудолюбивому потомству как такого человека, для которого и сверхестественные действия были возможны. Сего плутовства хотя я и не могу теперь точно развязать, однако же безо всякого сумнения можно заключить, что он весьма естественным образом нас обманывал; ибо, как из следствия окажется, все сие был обман и тайное согласие между им и мальчиком. Ежели бы мы тотчас в то же время вздумали беспристрастно за Калиостром примечать, то бы без сумнения весь его обман вывели наружу и могли бы открыть, что он может быть чрез какого-нибудь своего рассыльщика заранее сведал о неожидаемом приезде брата моего и знал уже наперед, что сестра моя была нездорова. – Но после осьми лет нет никакой возможности вникнуть во всю подробность столь хитро и осторожно затеянного обмана». – Там же, с. 97–99.

(обратно)

7

Потемкин медленно, будто с трудом, начал: – Регенерация, говоришь. Регенерация духа, возрождение… – Говоря о трудности подобного возрождения и о том, что душа «так истомилась, загрязнилась», Потемкин как бы признает бессилие светского человека последовать заповедям, изложенным в «Бхагавад-Гите» – источнике ведической мудрости. Надо сказать, что эта замечательная книга уже была переведена на русский язык; она вышла из типографии Новикова в 1788 году. Образованным русским читателям были известны также труды Якоба Бёме, где «регенерация» духа – одна из постоянных тем. Книги Бёме были переведены на французский «неизвестным философом», то есть Сен-Мартеном; кроме того, распространением его идей и переводом на русский занимались сподвижники Новикова.

(обратно)

8

Ведь ты же полковник испанской службы, а Нормандес уверяет, что нет у них в списках полковника Калиостро. – Еще до отъезда в Петербург Калиостро признался Шарлотте и ее родственникам, что у него совершенно другие имена и титулы. «Открылся он нам, что он ни Гишпанец, ни Граф Калиостр, а имена сии и титло принял он на себя также по повелению своих начальников. Он говорил, что он великому Кофте служил под именем Фридриха Гвалдо, настоящее же свое состояние должен он еще от нас таить, а может статься, в Петербурге уже явится он во всем своем величестве и сложит с себя теперешнее свое состояние и имя. Но и сей переворот может также до времени быть отложен» (там же, с. 212). Позднее, комментируя эту запись «с натуры», Шарлотта заметила: «Сие признание, что --">