Георгий Иванович Чулков - Том 6. Рассказы и повести

Георгий Иванович Чулков Сочинения Том 6. Рассказы и повести

Мертвецы

От автора

В этой небольшой повести я рассказываю о том, как жили мои герои в 1905 году. Образы их возникают в условиях политической ссылки. Они сами пленники и окружены такими же. Моя тема, следовательно, созвучна революции. Но как? Я не хотел наметит большую дорогу нашего бунтарского движения. Нет, лишь один из кривых его путей змеится в моей глухой тайге. Вот почему не надо искать среди героев этой повести тех, кого русская интеллигенция называет своими вождями и мучениками. Я рассказываю о мертвецах, но я верю, что иные – живые, и светлые – идут вперед неустанно, и что русская земля не оскудела.

И вдруг настала тишина в церкви; послышалось вдали волчье завыванье, и скоро раздались тяжелые шаги, звучавшие по церкви. Взглянув искоса, увидел он, что ведут какого-то приземистого, дюжего, косолапого человека. Весь был он в черной земле. Как жилистые, крепкие корни, выдавались его засыпанные землею ноги и руки. Тяжело ступал он, поминутно оступаясь…

Гоголь

I

В трех верстах от города, у Красной Заимки, на берегу, поросшем березняком и тальником, чернела большая нескладная коляска.

В коляске сидели вице-губернатор, прокурор и казачий офицер. В кустах, у коновязных столбов, помахивая хвостами, стояли лохматые, низкорослые, крепконогие лошади, над которыми тучею висели комары. Тут же, вокруг лошадей, бродили казаки, дымя трубками.

Внизу, около пристани, толпились ссыльные. Безмерная речная ширь, серебристая мгла над синью дальних островов и легкий пепел облаков – весь этот пустынный мир казался глухонемым и чуждым человеку. И голос человека звучал здесь странно.

Анастасия Дасиевна Чарушникова, горбатая девушка неопределенного возраста, с круглыми совиными глазами, забралась на высокий камень и, взмахнув руками, как темными крыльями, воскликнула пронзительно:

– Ничего, товарищи, не видно, а я прямо-таки горю нетерпением.

– Не волнуйся, Настасья. Приедут, – сказала басом дородная фельдшерица Пуговкина и громко рассмеялась.

– Нет, вы подумайте только! – крикнула Чарушникова, неизвестно к кому обращаясь. – Ведь сама Бессонова едет! Вообразите!

– И воображать нечего, – сказал сердито социал-демократ Вереев, желчно улыбаясь. – Бессонова! Бессонова! Чем она замечательна? Разве тем, что в партии и года не ужилась, ушла к эс-эрам, а в тюрьме, говорят, и в эс-эрстве разочаровалась. И здесь, в Сибири, все эти два года держала себя, как принцесса. Удивительно, что она под протестом подписалась…

– Ах, Гавриил Романович, – засмеялась Чарушникова, грозя ему пальцем, – вот она приедет, и вы первый в нее влюбитесь. Я ее в Петербурге знала. Она там всю молодежь с ума свела. Звезда.

– Она красивая? – спросил Прилуцкий, молодой поляк, высокий, стройный, с голубыми мечтательными глазами.

– Нет, она не красивая, но она лучше красивой – очаровательная… Я ее три года тому назад видела: тогда ей лет двадцать было, не больше.

– Вам, Настасья Дасиевна, верить нельзя, – процедил сквозь зубы Вереев, разглядывая в бинокль речную даль, – вам потому верить нельзя, что вы сама фантастическая…

– Верно, верно, – захлопала в ладоши Чарушникова, – я сама себя не понимаю, и все вокруг меня, как сон.

– Это – паузки, – крикнул кто-то в толпе, указывая на речную даль, где что-то чернело, то пропадая за серебряной завесою, то снова возникая.

И прокурор поднялся в коляске и смотрел в бинокль. На берегу засуетились. Какие-то якуты, прикорнувшие было в кустах, поднялись теперь и, спешно отвязав две легкие из бересты лодки, поплыли навстречу паузкам.

– А подводы нет до сих пор! – волновался Андрей Владимирович Волков, приземистый, с красной бороденкою человек, с всегда почему-то подмигивающими глазами и с добродушною улыбкою на толстых губах. – Ах, этот Серапионов! Божился ведь, негодяй, что подвода к двенадцати непременно будет.

– Захарий Серапионов не обманет. Он человек точный – точнее вас, Волков, – брюзгливо пробормотал Вереев, пожимая плечами.

И в самом деле, из-за косогора выехала подвода купца Серапионова, которую заказал хлопотливый Волков.

Медленно двигались паузки. Нетерпеливо сновали по берегу поджидавшие их люди.

Наконец, обозначились линии нескладных барок с огромными рулевыми веслами. Как будто плыло земноводное чудовище, пеня --">