Александр Сергеевич Пушкин - Евгений Онегин. Драматические произведения. Романы. Повести

очаровывает не «деву гор», а «уездную барышню».

Уже это показывает, что к осуществлению одного и того же задания — художественно воспроизвести облик «современного человека» — Пушкин идет совсем иным путем, по существу прямо противоположным пути списывающего героев с самого себя субъективного романтика Байрона — автора «Паломничества Чайльд Гарольда» и восточных поэм. Вскоре же после написания «Кавказского пленника» поэт осознал, что поставленная им задача требует и другой жанровой формы: «Характер главного лица приличен более роману». В этом признании зародыш «Евгения Онегина». Его новая жанровая форма — «роман в стихах» — очень близка байроновскому «Дон-Жуану», который Пушкин считал лучшим творением английского поэта. «Пишу не роман, а роман в стихах, — говорил Пушкин. — Вроде «Дон-Жуана»…» Однако между этими двумя произведениями, близкими по форме, по существу, как вскоре он же подчеркивает, «ничего нет общего». Вслед за Пушкиным это же энергично утверждают Белинский и Герцен.

«Дон-Жуан» — по своей фабуле любовно-авантюрный роман с «галантными» приключениями (чаще всего в столь излюбленной Байроном экзотической «восточной обстановке») условно-литературного героя, образ которого не играет в произведении существенной роли. «Евгений Онегин» — общественно-бытовой и вместе с тем социально-психологический роман. Субъективное лирическое начало в нем занимает очень большое место. Мы все время ощущаем присутствие поэта, который неизменно выражает свое отношение ко всему, о чем рассказывает и что показывает, дает оценку героям, их поведению, поступкам. С этим прямо связана и необычная, переходная от поэмы к роману, стихотворная его форма. Но вместе с тем лирическая и эпическая стихии, органически сочетаясь друг с другом, остаются равноправными. Глаз автора и его голос, который на протяжении всего романа не перестает звучать, не только не мешают, но, наоборот, способствуют реалистической широте и достоверности образов и картин. И именно стремление к художественному воссозданию объективного мира таким, как он есть, является ведущим в романе. Действие «Дон-Жуана» перенесено в прошлое, в XVIII век. «Евгений Онегин» — роман о сегодняшнем дне, о современной поэту русской действительности, о людях пушкинского поколения и их судьбах. Субъективное, порой почти автобиографическое начало ощутимо в той или иной степени и в создаваемых поэтом объективных образах. Но в то же время автор не сливает себя ни с одним из персонажей романа, не подменяет, как это было в «Кавказском пленнике», героя самим собой.

Онегин особенно близок был Пушкину, поскольку именно в нем наиболее полно воплощены те черты, которые, по словам поэта, являлись «отличительными чертами молодежи 19-го века», а значит были в какой-то мере свойственны и ему самому. Но в первой же главе Пушкин решительно замечает, что образ Онегина ни в коей мере не является портретом автора и при наличии сходства указывает на существенную «разность» между обоими (строфа LVI). В шутливых по тону стихах этой строфы содержится серьезнейшая и отчетливо сформулированная декларация того принципиально нового художественного метода, который все больше и больше становился ведущим в творчестве «поэта действительности».

Пушкин продолжает высоко ценить сильные стороны свободолюбивой и мятежной поэзии Байрона. Вместе с тем он все критичнее относится к художественному методу великого поэта-романтика. В полемике с «унылым романтизмом», «безнадежным эгоизмом» байроновских героев-индивидуалистов Пушкин утверждает себя, свой взгляд на мир и людей, свой новый художественный метод.

Уже в первой главе романа характер героя дан в динамике формирования и последующего развития. В разнообразной житейской обстановке (в столичной светской среде, в деревне, в кругу поместного дворянства, в странствиях по России, на великосветском рауте), в непрерывных сопоставлениях не только с общественной классовой средой, но и с людьми ему наиболее близкими, в движении сюжета (испытание дружбой и любовью) образ Онегина раскрывается всеми сторонами, отсвечивает многими гранями. Наконец, в последней главе на образ героя, неожиданно охваченного большим сердечным чувством, накладываются новые черты, открывающие возможность его дальнейшего развития.

В отличие от героя «Кавказского пленника» образ Онегина не дан в качестве единственного в романе представителя --">