Владимир Людвигович Кигн-Дедлов - Переселенцы и Новые места. Путевые заметки.
Название: | Переселенцы и Новые места. Путевые заметки. | |
Автор: | Владимир Людвигович Кигн-Дедлов | |
Жанр: | Русская классическая проза | |
Изадано в серии: | неизвестно | |
Издательство: | Издание М. М. Ледерле и К° | |
Год издания: | 1894 | |
ISBN: | неизвестно | |
Отзывы: | Комментировать | |
Рейтинг: | ||
Поделись книгой с друзьями! Помощь сайту: донат на оплату сервера |
Краткое содержание книги "Переселенцы и Новые места. Путевые заметки."
Аннотация к этой книге отсутствует.
Читаем онлайн "Переселенцы и Новые места. Путевые заметки.". [Страница - 2]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (63) »
С тем-же жутким чувством смотрю я из окон моего европейского номера на площадь азиятского города.
Да, действительно тут Азия. Вон, гурьбами ходят татарки, с головою кутаясь в свои кафтаны. Вон, проскакали на мохнатых лошаденках двое башкир, с высоко поднятыми ногами, сидя левым плечом вперед, в правой руке ногайка. Вот, и верблюды, а на верблюдах киргизы, по одному и по двое... Киргиз на верблюде — это уже эссенция Азии. Азия здешняя в свой черед эссенция этой части света. Видел я Палестину, видел Сирию, видел западный берег Малой Азии, но там Азия все-таки приличней и красивей. О Сирии, стране красавцев-людей и красавицы-природы, уже и говорить нечего. Но и в других местах люди были более людьми, чем эти киргизы, а верблюды более походили на творение Божие, чем верблюды здесь. Здесь это куча тулупов. На киргизе тулуп, его малахай — кусок тулупа, верблюд — тулуп, вывороченный наизнанку. И эта куча движется на четырех ногах, похожих на ходули; на длинной шее — всклокоченная овечья голова, которая ворочается в разные стороны как флюгер и жалобно стонет и рычит. И эдакими-то чудищами населены колоссальные области: Уральская, Тургайская, Акмолинская, Семипалатинская и Семиреченская... Куда я заехал! Где построен этот Оренбург!
С стесненным сердцем лег я спать, и мне снились далекие южные и западные страны и города. То Париж с его чудом цивилизации, выставкой и Эйфелевой башней; то Неаполь, Везувий, блеск лазурного моря, роскошь полу-тропических садов, сладкие звуки мандолин и гитар; то античные развалины Бальбека. Я видел все это, я был там, но все время я чувствовал за собою, за спиной, в каком-то куске мрака верблюда, а на верблюде киргиза, — а киргиз с острым ножем все тянется, каналья, к моим ушам...
И все это произошло оттого, что я знал Оренбург только по биографии Шевченки да по «Капитанской дочке»; и все это оказалось вздором. Оренбург совсем европейский город, и притом премилый, даже красивый. Лучшая его часть вся застроена приветливыми каменными домами в два и три этажа. Много казенных зданий. Два корпуса, институт, больницы, присутственные места таковы, что их не совестно было-бы поместить и в Петербурге. У многих домов зеленые садики и палисадники. В садиках — пирамидальные тополи, часто однако вымерзающие. Громадные гостинные дворы, где самое настоящее российское купечество торгует какими угодно товарами, от подержанной мебели до шелков и бархатов. Несколько типографий, местная газета, афиши, объявляющия о приезде оперной труппы, которая оказалась вполне приличной, — чего-же вам еще! Народ благообразен, даже красив, и нетолько здоров, но здоровенен. Я сразу воспрянул духом и принялся усиленно знакомиться с Оренбургом. Чем больше я знакомился с ним, тем больше он мне нравился. Азиятские его черты, которыя до того наводили на меня уныние, теперь только прибавляли прелести и новизны.
Оренбург мне живо напомнил Дамаск. И тот, и другой стоят на рубеже культуры и варварства. От обоих на запад хорошие дороги, — у Оренбурга железная, у Дамаска шоссейная, — оседлое население, христианство, «Европа»; а на восток — безграничные степи, кочевники, степные табуны, овцы, верблюды, мусульманство. И в Оренбурге и в Дамаске — последние рощи и последние большие воды. И там и тут базары и гостинные дворы. И там и тут смесь востока и запада. Конечно, Оренбург меньше, но он во сто раз более европейский город, чем Дамаск. Оренбург, как город, не так живописен, но его воды и рощи лучше дамаских и так-же характерны. Эти воды и рощи поражали меня тем больше, что я никак не ожидал их встретить.
Первой приятной неожиданностью была вековая роща за Уралом, которая видна с нагорного городского берега. В начале мая деревья чуть были покрыты зеленью, которая имела нежный молочно-дымчатый оттенок. Под ее покровом старые громадные осокори и серебристые тополи приобретали что-то наивное, нежное, детское. Над ними было такое-же нежное, светлоголубое весеннее небо. Под ними лежало их отражение в нешироком зеленом Урале. Направо от рощи уходила в даль безграничная степь, подымаясь к горизонту, как море... Ничего подобнаго я не ожидал! Да ведь это «вид на Азию», эта зеленая нерусская река, ее обрывистый и скалистый темнокрасный берег, роща гигантских тополей и подобная морю степь! Можно больше не видеть во сне Неаполя и --">- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (63) »
Книги схожие с «Переселенцы и Новые места. Путевые заметки.» по жанру, серии, автору или названию:
Владимир Германович Лидин - Друзья мои - книги (Заметки книголюба) Жанр: Русская классическая проза Год издания: 1966 |
Лев Николаевич Толстой - Полное собрание сочинений. Том 8. Педагогические статьи 1860–1863 гг. Педагогические заметки и... Жанр: Русская классическая проза Серия: Весь Толстой в один клик |
Вирджиния Вулф - Заметки о Д.-Г.Лоуренсе Жанр: Классическая проза Год издания: 1989 |