Геннадий Федорович Шпаликов - Пробуждение

занавеска, - утро началось.

Саша привычно сунул ноги в тапочки, вскочил. Высокий, хорошо сложенный, чуть полнеющий, в белых трусах, в майке.

Слушая радио, выпил бутылку кефира из холодильника и, разминаясь постепенно, входя в ритм, сделал зарядку.

Затем зашелестел душ. Параллельно на кухне - пел и свистел кофейник.

Саша, свежий, выбритый, в легких светлых штанах и белой рубашке, сбежал вниз, не ожидая, пока поднимется лифт, открыл ящик, достал кипу газет, аккуратно запер его.

Далее он завтракал в большой кухне, где все стояло на своих местах, все было чисто, кафель - сверкал, кофе дымилось, темнело сквозь прозрачную чашку с цветами.

Саша все делал с привычной четкостью, направленно.

Так, во всяком случае, казалось: с самого момента вставания до быстрого мытья посуды во всем была какая-то обдуманность, цель, соразмерная поспешность занятого человека.

Чуть смутило то обстоятельство, что, вместо того чтобы так же быстро одеться и уйти из дома, он достал из холодильника лед в замерзших формочках и под краном с горячей водой довольно долго и старательно начал откалывать белые квадраты льда, складывая их в стакан.

...И вот уже этот стакан, освещенный насквозь, покачивался в руке Саши, а сам он раскинулся на балконе, в шезлонге, подставив лицо еще неяркому солнцу, вытянув босые ноги.

Глоток холодного чая. Взгляд влево, на детскую площадку, где с утра был шум, крики, бегали по газону дети в панамках.

Теперь - газета. Ровный ряд строк.

Газета рядом, на полу. Ветром с балкона ее несет в комнату. Разворачиваясь, она скользит по паркету - не дотянуться.

Лето, утро, туман после ночного дождя, утренняя музыка - то ли вальс, то ли что-то похожее на него, - солнце в глаза, лед, тающий в стакане, - и тут же телефонный звонок.

Саша, не вставая, слушал, как звонит телефон. Позвонит-позвонит может, перестанет. Есть надежда все же. Звонит. Вот перестал, прекратил, выключился. Слава Богу. Нет - звонит. Звонит и звонит. Не остановишь.

Саша приподнялся, встал - с большой неохотой.

Он шел в толпе утренних прохожих. Люди спешили, покупали газеты у метро, вели в детский сад детей, перебегали улицы, ловили такси, стояли в длинной очереди на автобус, смеялись, зевали, шли молча, погруженные в свои мысли, в заботы предстоящего дня, - туманное было утро, - не присматриваясь особенно к туманам, Саша видел в который раз, что все и на самом деле может исчезать, таять, еле-еле обозначаться, как обозначаются и пропадают предметы, люди, верхушки деревьев на бульваре, вывески, светящиеся в это утро, фонари, окна на высоте, сквозь туман, костры на пустыре между новыми корпусами, огни на тонкой, смутно видимой телевизионной башне, срезанной наполовину облаками, - городское, московское утро, - трамваи, медленно возникающий из-за поворота, вдруг дождь еле-еле, мокрые плащи, мокрые цветы в корзинах - лето, Москва.

В то же утро.

За столиком, напротив Саши, сидела Катя.

Она давно уже что-то говорила, а Саша, занятый своим, предпринимал тщетные попытки слушать ее как можно внимательнее, не пропуская ни одного слова, но сосредоточиться не мог.

Он видел ее руки, взлетающие над салфеткой, приподнимающие вилку, рюмку, нож, ее платье, белое, только из-под утюга, очень свежее, и ее лицо, чистое, без ничего - просто умытое, утреннее, но все, что она говорила, доносилось к нему как бы издалека, то приближаясь, то совсем ничего не было слышно.

- Я не понимаю, что с ним творится, - говорила она. - Ты ничего, может быть, и не прояснишь, по я хоть выговорюсь, а вдруг и у тебя возникнет что-нибудь по поводу.

- По поводу чего? - спросил Саша.

- Мы товарищи, да?

- Конечно, - машинально сказал Саша. - Что вообще случилось? Ты мне столько наговорила по телефону, что я просто ничего, честно говоря, не понял и сейчас с трудом секу. Я, прости, с утра вообще плохо соображаю.

- Он тебе звонил?

- Кто? Петр? Звонил. А что?

- Ночью он тебе звонил?

- Ну и что с этого? И я ему раньше сколько раз звонил по ночам подумаешь, новость.

- Раньше! - повторила Катя. - Ты же все прекрасно знаешь, что ты передо мной прикидываешься?

- Какая связь между тем, что я прикидываюсь, и звонком?

- Но почему он звонит именно тебе - значит, ты ему нужен?

- Не думаю. По делам мы ни разу не говорили. А знаю я не больше, чем все. После вашего возвращения мы вообще с ним не виделись.

- Если бы ты захотел, ты бы нашел время с ним встретиться.

- Не уверен, что это уж так ему необходимо.

- Я не могу понять, что с ним --">